– Да, – выдохнула я и опустила взгляд, зажав руки между коленями.

Повисла короткая тишина.

– Орм сам виноват, – нарушил молчание Проклятый. – Проклятью требуется время, чтобы закрепиться. Он был беспечен, вот пусть и расплачивается. Ему повезло, что есть условие. Да, из-за этого нельзя отменить проклятье, но если выполнить озвученное условие, то оно спадёт, – выдал он вердикт.

– В любом случае придётся наказать, – озвучил своё решение ректор.

Что-то об этом Дамир говорил, но кажется, я только сейчас поняла, что натворила. Мой испуганный взгляд заметил Проклятый. Он покачал головой, тяжело вздохнул и обратился к главе школы:

– Мы оба знаем, кто такой Орм. Думаю, что ему огласка не нужна.

Руан жестом подтвердил слова Проклятого.

– Как такового вреда здоровью, а тем более жизни, от проклятия нет. Просто он теперь будет более… воздержан в отношениях, – мужчина встал из-за стола, прошёл к шкафу и открыл стеклянную дверцу. Что-то затарахтело, потом дзинькнуло, и Проклятый что-то положил к себе в рот.

Он случайно не родственник Дамиру?

Жуя конфету или что он там положил себе в рот, Проклятый подошёл к нам.

– Наталья, – позвал меня к себе ректор.

– Да, – я попыталась обернуться к нему, но меня схватили за затылок одной рукой, другой – за подбородок, и жёсткие губы накрыли мой рот.

Врут! В книгах врут, что героиня в подобной ситуации чувствует возбуждение. Мурашки, да, трусливо пробежались один раз по телу, чтобы приклеить меня к стулу. Сердце от страха замедлило своё биение, чтобы затем с утроенной скоростью перекачивать кровь, которая безуспешно разносила тепло к окоченевшим конечностям. От объявшего ужаса я не могла пошевелиться, позволяя его языку хозяйничать в моём рту. Только широко распахнула глаза.

И встретилась взглядом с Проклятым. От изумления мой рот только шире открылся, облегчая тому процесс чего? Явно не поцелуя. Его движения совсем не напоминали ласку. К тому же, на своём языке я почувствовала прохладу, словно пуговицу положили на его кончик. Но от этого меня отвлекло воспоминание сна, в котором я видела зелёные глаза. Точь-в-точь, как эти, которые смотрели на меня сосредоточенно.

Почувствовала лёгкий укол в язык. Я дёрнулась, и меня отпустили. Вжалась в спинку стула и коснулась пальцами влажных губ, сохранивших вкус чужого вторжения, терпкого, с отзвуками какой-то пряности, напоминающей смесь гвоздики и корицы. Лёгкое онемение расползалось от места укола по всему языку.

Проклятый хмыкнул. На его лице появилось выражение удовлетворения.

– Да будь ты… ай!

Словно рой пчёл ужалил язык. Я закрыла руками рот и согнулась пополам. Язык будто распух во рту и совсем меня не слушался. Когда распрямилась, то услышала:

– Теперь ваши проклятия не будут иметь прежней силы, – Проклятый не скрывал своего довольства, оперся об стол бедрами и сложил руки под грудью. – Точнее, вы не сможете их произносить. Таким образом, другие не пострадают от необдуманности ваших слов.

Зато могу подумать.

Прищуренный взгляд зеленоглазого сказал, что он знает о мысли, которая проскочила в моей голове.

– Ночью делал? – ректор обратился к Проклятому, и тот кивнул. – Отлично, теперь можно не бояться, что порфироносных и высочайших особ проклянут. Хорошо, что это был Орм, а то просто так замять скандал с проклятием не получилось бы.

Я бы поспорила с тем, что им повезло, что я прокляла их друга. Скорее, уж тут проблема более деликатно-интимного характера. Какому мужчине захочется прилюдно признаваться в своей несостоятельности?

Проклятый обернулся к столу, взял какой-то лист и протянул его мне: