Раздаётся приглушённое пиликанье домофона, как в тумане перевожу взгляд на Рому.

– Пиццу привезли, – бурчит тот и уходит в коридор, точнее, его подобие.

– Пицца. Это хорошо, – шепчу и жму «репит».

– Может, хватит, а? – рядом со мной опускается три коробки, от которых исходит восхитительный аромат.

– А я неплохо смотрюсь в кадре, – ухмыляюсь.

– У тебя крыша поехала, пока смотрела? – недоверчиво спрашивает Ромыч.

– Нет, – лезу без спроса в коробку и достаю сразу два куска «Манхэттена», кладу их начинкой друг к другу и кусаю.

– Мне так не кажется, – Рома садится на кровать и тоже тянется к пицце.

– Как ты заблокировал видео?

– Какая разница?

– Хочу понять, что ты можешь, – улыбаюсь, ощущая, как в глазах загорается дьявольский огонь, что будет сжигать всё на своём пути.

– Что-то конкретное хочешь?

– Хочу.

Внутри меня горит пожар, который загасить может лишь дождь справедливости. Да, я дура, даже шлюха, если угодно. Попёрлась домой к незнакомцу, напилась, и мы устроили хрен пойми что.

Я и знать не знала, что способна на такое в постели. Но теперь… я хороша, однако, надо будет на трезвую голову попробовать то же самое, но с нормальным мужиком.

Так вот. Ничто не может оправдать поступка Игоря. Я не давала согласия на съёмку, я даже не знала, что камеры включены. Даже не знала, что их там много. Я видела только одну. А это получается съёмка и распространение порнухи.

Начинаю думать, что в том напитке, который Игорь так упорно просил меня выпить, было что-то подмешано. Иначе почему я не помню большую часть ночи? Да и веду себя на видео слишком уж развязно, я, может, и не стеснительная, но это круто даже для меня.

Я не юрист, да и по закону разбираться не хочу. Давать показания и доказывать, что я не олень, желания нет. Есть куда более эффективные способы уничтожения противника. Смотрю на Ромку, который преданно ждёт, когда я поведаю свои мысли.

Теперь я понимаю, что это за заглюк у него был в эти дни. Друг не знал, как сказать мне, что нашёл. Ничего, я прощаю его. Думаю, он такой убитый был, потому что блокировал видео, а не работой был занят.

– А где третий монитор? – вдруг спрашиваю, оттягивая момент настоящего разговора.

– Разбил, – даже и не пробует на экран смотреть, постоянно отводит взгляд.

Не пойму, ему не нравится порнушка, смотреть на меня или то, что я женщина… может, ему только мальчиков подавай?

Стараюсь не думать об этом, но, мне кажется, любой на его месте поглядывал бы за мою спину. Твою мать, да там же реально горячо и возбуждающе, а уже потом мерзко и позорно.

Не спрашиваю, при каких обстоятельствах пострадал монитор, уверена, причина как раз в видео, ибо до этого Ромыч никогда не был агрессивным.

– Ответь мне на один вопрос, – дожёвываю пиццу и откидываюсь на кресле, ощущая нереальное удобство этой дорогущей сидушки.

– Внимательно.

– То, как ты заблокировал запись, это законный метод?

– Ты понимаешь, что этот портал в даркнете, а законно можно лишь через суд что-то удалить.

– Я никогда не спрашивала, но, кажется, уже поняла, – киваю своим мыслям. – Твоя работа поди тоже не самая легальная.

– Очень даже легальная, – таращится на меня Ромка и хватает ещё кусок пиццы. – Ты что пытаешься сказать?

Зачем-то беру листик и ручку со стола, пишу на нём: «Ты хакер?». И показываю другу.

Тот усмехается, но я помню его вечные лекции, мол, «Сири» с «Алисой» подслушивают, что в инете нет ничего безопасного, просто некоторые не очень интересны, чтобы их взламывать. Вдруг и сейчас нас подслушивают.

Рома закатывает глаза, но кивает.