– Слушай, мужик, я понимаю, что ты не просто так не захотел вызывать копов. Я тоже не горю желанием общаться с властями. Но тебе, уж прости, надо в больницу, – я сел за стол и пригласил его. Но он стоял. – Послушай, ты действительно хреново выглядишь, а в рану может попасть инфекция. Давай вызовем неотложную помощь… Или, если хочешь, я позвоню своему агенту… у него есть связи, может и частный врач найдется, чтоб вопросов не задавал…

Но гость только прорычал что-то неразборчивое. По тону я понял, что он отказался и от этой помощи.

– Окей, чувак… Ну хоть сядь поешь. Яичница, салат…

Он сел и принюхался к еде. И снова заворчал.

«Да тебе не угодишь, мужик…»

Я развел руками и встал.

В холодильнике еще было много всего… Он отказался и от пива, и от недурного десерта… А вот на холодную и сырую курицу накинулся, как зверь. Точнее он сначала схватил ее и решительно захромал к ванной комнате. А уже там устроил дикое пожирание мяса. Все это я услышал – благо, не увидел.

Такое поведение, да еще и отсутствие внятной речи наталкивали на разные мысли о происхождении моего неожиданного визитера.

Пока он пожирал курицу, я вышел на светлую поляну перед домом и сел в машину.

Признаться, мне не было страшно… Первая жуть прошла быстро, а «битва» с капканом даже сблизила меня с этим… гостем.

Но пару раз все же рука тянулась к смартфону, чтобы набрать номер экстренной службы… Я отдергивал себя.

«Что же получается… Это надо записать, Ник!»

Я тут же открыл ноутбук и прям в машине начал печатать.

«…его глаза казались одновременно наполненными чем-то сверхъестественным, инородным, будто там жил сконцентрированный, спрессованный синий цвет; и пустыми, будто вся жизнь этой вселенной то прибывала, то уходила из них. Кожа его виднелась лишь в районе кистей и, конечно, побритого лица. Сероватая, но вся будто в складках, необычайно противоестественных для его сложения и возраста.

Кстати, о годах: внешне мужик походил на моего ровесника, то есть лет тридцати пяти, но при этом я бы не смог наверняка сказать, старше или младше он этой отметки… Сменить свою грязную одежду он отказался, в очередной раз прорычав что-то. Эти окровавленные лохмотья странно сидели на нем. Мне даже показалось на мгновение, что одежда не отделима от его кожи… Но я отогнал это наваждение…

Его поведение выдавало дикость, чуждость этому миру… Поэтому я решил называть его Чужаком… При этом по отношению ко мне он вроде бы был спокоен – не кидался, сожрать меня не пытался, но и уходить из коттеджа не собирался… Что ж…»

Да, именно так мы писатели и делаем – садимся, где придется и пишем, пишем, пока мысль живет яркой вспышкой в сознании и не обретает гранитную твердость в тексте.

Когда я закончил первый очерк о сегодняшних событиях, вышел и направился в дом.

Меня тут же встретил Чужак. Его лицо было измазано куриным мясом. Он весь был сгорблен, но через боль сумел показать, что нуждается в еще одном куске еды.

– Прости, мужик, в холодильнике была только курица. А с собой я мясо не брал… Просто не ем его, – я старался держаться простодушно, чтобы не вызвать ненужную агрессию. – И сразу отвечу, я не веган… Просто не ем мясо… Так что тебе придется восстанавливать силы овощами и фруктами.

Снова недовольный рык и бормотание.

– Что ж я могу поделать, – попытался возразить я. – Где я сейчас тебе найду мясо для тебя?

И тут Чужак неожиданно выпрямился во весь рост и медленно указал рукой за окно. А за окном лежал медведь, скованный капканом.

– Вот дьявол… – я развел руками в последней надежде избежать совершенно неуместной встречи с диким зверем, хоть и мертвым. – Ты хочешь, чтобы я разделал для тебя медведя?!