– Санар! Я!

– Слушаю!

– Мы у линии.

– Что там?

– Все спокойно, но видимость немного ограничена.

– Пограничники?

– На посту.

– Вход в ущелье?

– Вход свободен, что в самом ущелье, не знаю, но если прикажете, пройдем дальше.

Баршан поправил:

– Не пройдем, а пройдет. Пошли в ущелье хохла.

– Хоп, как далеко следует пройти?

– Метров на двести по ущелью. Посмотреть, доложить, там и оставаться.

– Понял, выполняю.

– Выполняй!

Баршан отключил станцию.

Прилег на расстеленный ранее спальный мешок. У него еще осталось время для отдыха.

Получив указание Баршана, Станадзе подозвал к себе украинца Виктора Лупко. Тот подошел:

– Чего, Жора?

– Баршан приказал осмотреть ущелье и послать туда тебя.

– Так и сказал, пусть хохол осмотрит ущелье?

– Да, так и сказал.

– Ладно, пройдусь, посмотрю. Далеко идти?

– На двести метров.

– Двести, – прикинул Лупко, – это значит где-то триста шагов. Пройду, дальше что?

– Если все чисто, сообщаешь по рации, выберешь укрытие и там будешь ждать подхода отряда, контролируя обстановку в ущелье.

– Понял. Вы тут остаетесь?

– Здесь, в кустах будем. Но, – Станадзе посмотрел на часы, – не больше часа, к 0:30 отряд должен сюда подойти. И двинемся к Бурнаю. До утренних сумерек должны быть в ауле.

– Раньше будем, если погранцы не перекроют путь.

– Это место не напрасно я выбрал. Здесь стык не только двух погранзастав, но и отрядов. А такой участок, как правило, контролируется слабо. Наряд четвертой заставы одного отряда, как и наряд первой заставы другого отряда, на тропу и вход в ущелье смотрят, конечно, но не особо внимательно. Надеются друг на друга.

– Это типа мы не увидим, соседи заметят?

– Что-то в этом роде. Но скорее: зачем нам лезть в опасную зону, если это могут сделать соседи. В общем, если идти осторожно, то пройти можно. Главное, не засветиться перед отрядом восточного крайнего поста четвертой заставы.

– Почему? – спросил Али Казоев.

– Потому, что с начальством западного отряда ваш шеф, насколько мне известно, договорился о «коридоре», а вот с восточным отрядом нет.

– Мы прошли, не засветились, и отряд пройдет. Баршан опытный воин, он не поведет людей скопом.

– Посмотрим. Но уйти обратно мы в любом случае сможем, закрыв пост. Помощь и поддержка подойти не успеют. А ночью и «вертушки» не полетят. Да, денег лишимся, но сохраним жизнь.

Лупко задумчиво покачал головой. Ему совсем не хотелось лишиться обещанного вознаграждения, на которое он в Украине не только особняк поднимет, но и дело крупное откроет. Лупко давно мечтал стать хозяином в своем селе. Построить животноводческий комплекс, купить элитных коров и жить с молодой женой в шикарном особняке на берегу Днепра. Тогда он и местным главой заделается. Ведь у сельчан нет дома работы, больше в города ездят, кто-то в Россию, кто-то на запад. А тут работа на селе появится. И все проголосуют за него. И с властью высокой он найдет общий язык, как истинный патриот, воевавший против оккупантов на их территории, и для радикалов своим станет. А значит, делай что хочешь, никто не придерется.

Мысли Лупко прервал Станадзе:

– Витя, ты что-то не понял?

Словно очнувшись, Лупко поправил автомат:

– Задумался. Украину, жену вспомнил.

– Бегом в ущелье. И аккуратней. Помни, справа пост, вход в ущелье с него частично виден, прижимайся к восточным кустам, а далее к склону.

– Не надо меня учить. До связи!

– До связи, академик.

Лупко посмотрел на грузина, хотел ответить, но не стал, молча двинулся к ущелью.

Отправив Лупко, Станадзе повернулся к Казоеву:

– Али, посмотри-ка еще раз пост.

– Ты хочешь, чтобы я без одежды остался? Придется ползти по колючему кустарнику.