И как здорово, что есть Ярослав. И пусть он не приглашает на свидания, пусть не дарит букеты роз! Зато Слава всегда здесь, каждый день, с восьми и до ночи. Он спрашивает, как Инга провела день, и внимательно выслушивает нехитрые скучные рассказы. Он улыбается и шутит. Он хвалит подгоревшие сырники и заваривает чай.

Волна умиленной благодарности захлестнула Ингу, подкатила к глазам вскипевшими слезами, сжала нежными руками горло. Эмоции требовали немедленного, категорического действия, и Инга, решительно хлюпнув носом, захлопнула ноутбук. Ярослав не хочет романтики? Ну и не нужно! Она, Инга, тоже не очень-то хочет.

А ужин нормальный приготовить было бы кстати.

В арсенале у Инги было два блюда, которые получались хорошо всегда и везде — запеченная курица и драники. Борщ мог перевариться, тушеные ребрышки оставались жесткими, а пирог обретал каменную увесистую плотность — но курица и драники работали безотказно. А значит, выбор был очевиден!

Мерно покачивая сумкой, в которой уже покоилась тушка невинно убиенной курицы — причем не просто тушка, а с потрошками — Инга медленно шла вдоль овощных рядов. Было в этом что-то завораживающее, удивительно, до боли уютное — вот так вот идти, не торопясь и толкаясь в толпе, перебрасываться короткими приветствиями с продавцами, неспешно прицениваться и долго, сосредоточенно разглядывать товары. В овощном ряду, пестром, словно восточный базар, Инга выбрала розоватую, щедро припудренную пылью картошку, в молочном сосредоточенно, раздумчиво пробовала сметану и ряженку — густую, домашнюю, с темно-коричневой плотной корочкой, запечатывающей банку, словно царский сургуч. Прихватив в лавочке с тандыром еще пахнущий дымом, нежно-хрустящий лаваш, Инга критически оглядела раздувшуюся сумку и направилась к финальной точке своего путешествия — к фруктам.

Клубника и малина не представляли никакого интереса — такого добра тут в каждом дворе полно. Дыня показалась слишком банальной, арбуз — чересчур проблемным. Попробуй-ка съешь его, не уделавшись соком по уши. Ну и плевки косточками — тоже вещь на любителя. Поколебавшись, Инга выбрала желто-розовые, цвета закатного неба, персики и прозрачный янтарный виноград.

— Ох, слава богу! — совершенно неприлично обрадовалась пожилая продавщица, осторожно укладывая в пакет виноградную гроздь. — Может, еще и инжира возьмете? Недорого отдам, в два раза дешевле.

— Нет-нет, спасибо, нам и этого не съесть, — Инга покосилась на инжир, выискивая признаки тайного порока. Подгнивший он, что ли? Или примятый?

— Да вы не думайте, инжир отличный, — с легкостью расшифровала ее взгляд продавщица. — Просто не долежит же до завтра. Жалко продукты — сил нет. У меня бабка в Ленинграде чуть с голода не померла, а тут свежие фрукты ящиками на мусорник выносим. Не привыкла я к такому. Не люблю

— Я думала, у вас на складе условия. Такие… ну… специальные. Для фруктов, — растерялась Инга. — Холодильники всякие, регуляторы влажности…

— Да хоть обрегулируйся тут. Гниют фрукты, и все дела, — продавщица раздраженно швырнула на прилавок сдачу, запнулась, быстрыми птичьими движениями собрала деньги и протянула Инге. — Извините. Устала я за день. И нервы ни к черту. Все перепробовала я с этим несчастным складом, даже санстанцию вызвала — не помогает. Апельсины у людей по месяцу лежат, а у меня за три дня в кашу. Как будто прокляли.

Инга, прищурившись, внимательно оглядела разноцветные горки фруктов.

— Да нет, ничего такого. Наверное, все-таки инфекция.

Застыв на месте, продавщица вперилась в Ингу густо подведенными глазами.