Иногда случается и наоборот. Человека признают виновным в убийстве, которое на самом деле совершил дикий зверь. Самый известный случай – дело Линди Чемберлен, австралийки, которая в 1980 году, отдыхая с семьей на природе недалеко от Айерс-Рок, подняла тревогу, увидев, как собака динго убегает с ее ребенком в зубах. Об этом случае нам рассказал один из наших инструкторов, специалист по нападениям хищников (и – не переключайтесь – человек, сам переживший такое нападение) Бен Битлстоун. У австралийских следователей не было под рукой ни тела, ни пойманного динго, поэтому они не могли сделать то, что сейчас делаем мы: связать свидетельства жертвы со свидетельствами животного. Поскольку эту взаимосвязь невозможно было установить, суд руководствовался предположениями (например, смог бы или стал бы динго уносить пятикилограммового ребенка), человеческим фактором и ажиотажем в СМИ, повлиявшим на общественное мнение. Примерно через три года после того, как Линди осудили, поисковая группа, искавшая останки разбившегося скалолаза, обнаружила логово динго с лоскутками детской одежды. Чемберлен выпустили и оправдали, приговор был отменен. Динго действительно съел ее малыша.

В наши дни такая взаимосвязь часто сводится к совпадению образцов ДНК. Совпадает ли ДНК пойманного (или убитого) подозреваемого с ДНК шерсти или кожи под ногтями жертвы? Совпадает ли ДНК животного с ДНК слюны, найденной на жертве? Когда дело касается нападения диких зверей, падальщики могут усложнить задачу. Например, если слюна возле отметок зубов на, скажем, куртке с высокой степенью вероятности принадлежит напавшему животному, то слюна, собранная с кожи жертвы, может принадлежать зверю, который питался трупом позже.

Там, в канадской глуши, медведей полно, поэтому установить надежную взаимосвязь крайне важно. Ван Дамм рассказал нам о женщине, убитой медведем во дворе ее собственного дома в Лиллуэте (Британская Колумбия). Его команда установила ловушки и взяла образцы ДНК у двух «подозреваемых медведей», прежде чем им удалось отыскать совпадение с третьим. Невиновных зверей отпустили на волю.

Наступает час пива (так в Канаде называют пять часов пополудни). Инструкторы наводят порядок на столах, относят манекены к задней стене конференц-зала и сгружают их на пол у стола с напитками. Чтобы в последний раз на сегодня долить себе кофе, приходится перешагивать через тела. Я перехватываю одного из моих соучеников, Аарона Косс-Янга, офицера Службы охраны природы с Юкона, чтобы наскоро расспросить его о том, о чем на тренинге WHART нам не рассказывали, а именно: что делать человеку в случае нападения или просто неожиданной встречи с диким животным. Аарон соглашается. Он ровесник Джоэла, похож на него приятными чертами лица и манерами.

Вам, возможно, знакомо правило «Черный – дерись, бурый – ложись». Идея в том, что бурые медведи, к которым относятся и гризли, могут потерять интерес к человеку, если тот прикинется мертвым. Одна проблема: мех бурых медведей может быть черным, а некоторые черные медведи кажутся бурыми. Различить их проще всего по длине и кривизне когтей, но, если вам отчетливо видны медвежьи когти, вам это знание уже едва ли пригодится. Самое важное – понять, как говорит Аарон, не с каким видом медведя вы столкнулись, но с каким видом атаки. Хищническая она или оборонительная? Медведи чаще всего нападают, обороняясь. На самом деле они скорее блефуют, чем атакуют. Вы спугнули зверя или подошли слишком близко, а он предпочел бы, чтобы его оставили в покое. «Он хочет казаться большим и страшным. Уши его не прижаты, а стоят торчком. – Аарон прерывается, чтобы высморкаться. Он ужасно простужен. – Медведь может бить лапами по земле. Пыхтеть». Показывать зубы или щелкать ими. (Но он не будет рычать или реветь, как это показывают в кино.)