– Обыкновенной женщине – нет. Но для разъяренной женщины, женщины, задумавшей убийство, это возможно. Вот, например, Катерина Элиот, Баттерсийский душитель, не только задушила двух своих мужей, но и стащила их бездыханные тела вниз на три пролета лестницы и зарыла в погребе.

– Вот что меня озадачивает, мистер Холмс, – зачем кому-то понадобилось выкачать всю кровь из тела?

– И что с этой кровью сделали? – добавил Холмс, доставая лупу и изучая кисти рук трупа. – Да-а, это действительно странное преступление. – Он продолжал осматривать тело с помощью лупы, бормоча что-то себе под нос. Некоторое время у него ушло на тщательное обследование кистей рук, ступней и лица жертвы. Наконец, заметно помрачневший, он обратился к нам с Лестрейдом:

– Полагаю, это тело говорит нам о немногих, но очевидных вещах. Нападавший, рост которого около пяти футов восьми дюймов, убил быстро, сначала усыпив бдительность девушки, – возможно, с помощью гипноза.

– Что ж, не спорю – убийца действовал быстро, но откуда вы узнали про рост и остальное? – грубовато спросил Лестрейд.

– Рост соотносится с расположением раны. Чтобы нанести рану под таким углом, убийца должен был быть приблизительно одного роста с жертвой. Что касается неподготовленности мисс Лидгейт к нападению – рана лишь одна, на теле нет других отметин или ссадин, а это ясно указывает на то, что убийце потребовалось нанести только один удар. И все же расположение раны говорит о том, что нападение было совершено спереди. Обыкновенно при физическом нападении такого рода под ногтями жертвы обнаруживаются частички сухой кожи или следы одежды нападавшего, оставшиеся после борьбы. В этом случае ничего такого нет, что указывает на отсутствие борьбы. И наконец, посмотрите на ее глаза – эта девушка была подвергнута жестокому нападению и убита, и все же ее зрачки, застывшие в момент смерти, совершенно нормальные, нисколько не расширенные, как можно было бы ожидать.

Лестрейд склонился над лицом мертвой девушки, чтобы рассмотреть ее глаза.

– По-вашему, мистер Холмс, – недоверчиво переспросил он, – эта молодая женщина спокойно приняла роковой удар?

– Да, так мне кажется.

Полицейский, сняв шляпу, провел рукой по жестким волосам.

– Признаюсь, не могу придумать, что делать дальше.

Холмс на миг задумался.

– Надеюсь, вы выделили наряд полиции для патрулирования пустоши сегодня ночью?

– Разумеется.

– В таком случае отзовите их.

– Что?

Полицейский был в явном замешательстве.

– Отзовите их, Лестрейд. Ничто не сможет больше помешать нашему убийце выйти на охоту, чем ватага неуклюжих констеблей, топчущихся на пустоши.

Лестрейд негодующе воззрился на моего друга; казалось, он потерял дар речи.

– Вы думаете, убийца так скоро совершит новое нападение? – спросил я.

– Думаю, да, Уотсон. Похоже, у этого преступления нет мотива, или, во всяком случае, если таковой есть, он в настоящее время скрыт от нас. Поэтому нельзя полагаться на рациональную схему поведения. Этот изверг может убить в любой момент.

– Но если я отзову своих людей, это даст маньяку полную свободу! – воскликнул Лестрейд.

– Не совсем. Мы с Уотсоном проведем сегодняшнюю ночь на пустоши, чтобы предупредить такую возможность. Полагаю, для подобного дела у нас больше опыта, нежели у целого отряда констеблей. – Холмс повернулся ко мне. – Разумеется, при условии, что вы не откажетесь сопровождать меня, Уотсон.

– Когда угодно и куда угодно, – твердо ответил я. – Но как же Стэплтон?

– Это новое расследование должно быть на первом месте. Стэплтон хочет только моей смерти, а у существа, убившего эту девушку, таких ограничений нет. Мы должны направить всю свою энергию на поимку этого демона, пока он или она не сумели поразить очередную жертву.