— И куда это болото делось? — прищурился Кирилл.

— Так я ж и говорю, слухи ходят, что иногда дворец из болота поднимается. И это не к добру, ох, не к добру, — по-старушечьи запричитал Ромка. — Беда будет или помрет кто-то. В последний раз, как его лесничий видел, пять дворов в Рогозине выгорело и двое маленьких ребятишек там, живьем…

— Чертовщина какая-то, — пожал плечами муж. — Не может быть так, чтобы болото поднималось и опускалось без следов.

— Не может, — шмыгнув носом, согласился парень, — но вот же — есть.

— Ну, ладно, всё это, конечно, занимательно, — в голосе Кирилла звучал откровенный скепсис, — но как нам к Заячьей пади проехать?

— А вот так и ехайте, тропинка прямо туда ведет. Да и я с вами, обратно одному возвращаться страшно, так я до пади доберусь, а оттуда — напрямик до дома. Эдак даже ближе получится.

Мы снова сели на лошадей. Сумерки становились всё гуще, и я с тоской думала, что мероприятие оказалось не таким легким и занятным, как нам казалось. Мы ведь рассчитывали, что ещё засветло доберемся до скал, а оказались в непонятном, пугающем месте… и кто знает, где придется теперь ночевать.

Позади запикал сотовый, это Кирилл пытался дозвониться до дома, мы клятвенно обещали отцу регулярно сообщать, где мы и что с нами. Судя по звукам, дозвониться не получалось. Я придержала Байярда.

— Нет связи, — сообщил муж. — Странно, утром все было в порядке.

— Наверное, рельеф такой, что волны не проходят, — неуверенно предположила я, потому что ни в связи, ни в волнах ровным счетом ничего не понимала.

— Будем надеяться.

На всякий случай я попыталась позвонить со своей трубки, но она тоже только издавала растерянные трели, не в силах обеспечить контакт. А ведь нам гарантировали «роуминг по всему миру»!

Синий вечер смазывал очертание близких зарослей, и я не сразу поняла, что тропинка закончилась. Байярд остановился и тревожно заржал. Ромка спрыгнул на землю и попытался пройти вперед. Светлая футболка мелькала в зарослях густого ивняка.

— Стойте, здесь болото! — раздался его крик.

— Ты куда нас завел? — раздраженно спросил Кирилл.

— Не знаю, тут точно была тропинка к Заячьей пади, я эти места вдоль и поперек исходил, — мальчишка вынырнул из темноты у самой лошадиной морды, и мой конь испуганно дернулся. — А сейчас болото. Откуда оно тут взялось?

— Ну, наверное, переехало — от графского дворца сюда. По закону сохранения… — Кирилл запнулся, — по закону сохранения болот в природе. Хотя я тебе не верю ни на грош, сочинять ты, братец, мастак. Ну да ладно, раз проехать мы не можем, нужно возвращаться и ждать утра. Там разберемся.

— Ты собираешься тут ночевать? — мне стало не по себе.

— Ну почему тут? Вернемся на луг, разобьем палатку, разведем костер, — бодрился Кирилл.

— Возле этого ужасного обгорелого дворца, где закопаны мертвые «графья»?

— А что делать? Тут ведь рядом больше нет мало-мальски пригодных для ночлега мест. Точно? — спросил он у Ромки.

— Нету, — подтвердил тот и жалобно шмыгнул носом. — Тут кругом либо болота либо густющий лес.

— А «графья», — слишком уж жизнерадостно продолжал муж, — давно умерли, так что тихие. В этом мире нужно бояться живых, а мертвые никому ещё вреда не причинили.

Мне эта его фраза не понравилась. Но выхода действительно не было, и мы вернулись к дворцу Шеметовых. В темноте он был почти уже не виден, и если не смотреть в ту сторону и не думать о нем, то вполне терпимо.

Первым делом Кирилл разыскал во вьюках фонарик и топор. Когда сноп яркого света разрезал тьму, сразу стало как-то веселее. Мы довольно быстро набрали кучу валежника, и скоро уже на лугу горел, потрескивая, костер.