Он открыл глаза. Гостиничный номер, очень белый свет из окна. Никаких кабанов нет!..

– Кто там?

– Максим Викторович, это я, Федя!..

Озеров открыл дверь.

Величковский вломился в комнату, как кабан. Он был в куртке, войлочной шапке «Пар всему голова», а в руке держал пластмассовую штуковину в форме сердца, но почему-то с рукояткой!..

– Это ледянка, – объяснил Федя и потряс перед носом у заспанного Озерова штуковиной. – Я сгонял в магазин и купил. Вы любите кататься на ледянке, Максим Викторович?

– Очень, – признался Озеров.

– Я почему-то так и подумал.

Он уселся на ледянку прямо посреди ковра, по-турецки скрестив ноги, и почесал голову под шапкой.

– Мы проспали, Максим Викторович! Страшным образом!

– А сколько времени?

Федя посмотрел по сторонам, будто бы в поисках ответа на этот вопрос, потом полез в карман безразмерных брезентовых штанов и вытащил телефон.

– Одиннадцать тридцать три!.. Но заметьте! Я-то на ногах уже давно! И весь в трудах, аки пчела!.. Я сгонял в магазин и купил ледянку! Я попытался съехать с горки, но с этой стороны не подойти, надо из парка!.. Я угостил какую-то постороннюю собаку тремя свиными котлетами из кулинарии!

– Напрасно я вчера тебя из подвала выпустил.

– Послушайте, как это напрасно!.. Если б не вы, пришлось бы мне торчать там до сих пор, а я вместо этого сделал кучу полезных дел!

Озеров ушел в ванную и пустил в душе воду.

Когда он вернулся, Федя по-прежнему сидел на ковре, скинув с плеч куртку.

– Есть ли у нас план? – спросил он, едва увидев шефа. – Есть у нас план по установлению истины? Что происходит в этом самом театре драмы?! Что за черная тень скрывается за всеми чудовищными происшествиями последнего времени? Агата Кристи утверждала, что недостаток воображения предрасполагает к преступлению. У кого из наших новых знакомцев не хватает воображения настолько, что он решился на преступление?

Озеров быстро одевался.

– Куда вы спешите? Завтрак давно закончился! Я даже не получил свою заветную кружку чая!

– Заветную кружку чая ты можешь получить в любом кафе, – сказал Озеров.

– Почему-то это не пришло мне в голову, – заявил Федя. – Как любой житель мегаполиса, я уверен, что только в мегаполисе к услугам клиентов есть круглосуточные бары и рестораны, а также прочие увеселения в виде чашки чая и бутерброда с сыром, которые…

За шиворот Озеров поднял Федю с пола – тот легко встал, выхватив из-под задницы ледянку, – и вывел его в коридор.

– Нам правда надо поговорить, Федя. И позавтракать!

– А с горки? – немедленно осведомился Величковский. – Что, не будем кататься с горки?!

На улице Рождественской было пустовато. Редкие прохожие прятали носы в воротники и придерживали на шее капюшоны – мело по-прежнему сильно.

– Перееду сюда жить, – разглагольствовал Федя, отворачиваясь от колкого снега, летевшего в лицо. – Что мы маемся в этой Москве?! Вы посмотрите, какая кругом красота, Максим Викторович! Между прочим, Петр Вайль писал, что именно здесь лучший, может быть, городской вид во всей России! Перепады рельефа, башни, стены, луковки храмов…

– Может, сюда?

– На той стороне, видите, в окнах самовары и бублики. Давайте лучше туда!

Они перешли дорогу между приткнутыми к тротуару машинами. Какая-то девушка, сосредоточенно глядя под ноги, чтобы не наступить в ледяное болото, посторонилась, пропуская их.

– Кузина Бетси! – радостно закричал Федя Величковский. – Вы ли это?

Девушка изумленно оглянулась и, узнав его, улыбнулась. Озеров невольно заулыбался в ответ. Очень хорошо она улыбалась.

– Федя, здравствуйте.