В полуметре под ними была узкая полоска песка, а потом дно резко уходило вниз. Берег был точно таким же на много сотен метров вниз по реке. В этом месте не было ровно ничего необычного.

Ребекка направилась назад к машине.

– Могу поспорить, что анализ содержимого под ногтями Джанет будет совпадать с уже имеющимся у нас семенным анализом. Джанет Райан скорее всего видела акт насилия или что-то услышала и решила проверить. Я думаю, что это она пыталась справиться с маньяком, а не Дарла Майерс. На руках и на ногах у Джанет такие царапины, как будто её толкнули в кусты. Возможно, он тоже избил её и бросил умирать, а может просто запаниковал и сбежал.

– Да, могло быть и так, – согласился Джеф. – Но тогда Райан или бесстрашная, или сумасшедшая. Большинство людей просто побежали бы за помощью, ты так не думаешь?

– Кто знает, – пожала плечами Ребекка, – может она даже не задумывалась: увидела, что происходит – и тут же среагировала.

– В таком случае нам действительно нужно знать, что же видела Джанет Райан, – заключил Джеф.

В 17:45 Ребекка затормозила напротив Центральной университетской больницы, прямо перед входом. Она вынула блокнот с записями, сделанными днем на месте преступления, и стала размышлять о том, что же она упустила и под каким еще углом можно взглянуть на ситуацию.

Когда Катрин заметила, что Ребекка ждет в машине, через дорогу, по телу её пробежала приятная волна. Крыша кабриолета была опущена, детектив склонилась над блокнотом, волосы её раздувал ветерок… Она была очень привлекательной. Пиджака на ней не было, и тонкий кожаный ремень от кобуры обнимал её плечи, а под рукой лежал пистолет. Катрин была равнодушна к огнестрельному оружию и была рада, что Ребекка имела право его использовать, но сейчас пистолет вдруг напомнил психиатру о том, какая у офицера полиции опасная жизнь.

Катрин восхищалась ею и вместе с тем размышляла о том, что постоянное присутствие в её жизни опасности и насилия, должно было существенно повлиять на личность Фрай. Прошлым вечером душевная сила сержанта, её способность собираться и держать себя в руках поразили Катрин, но ещё больше её заинтересовали ранимость и способность к состраданию, мелькнувшие в глазах следователя. Это по-настоящему зацепило Катрин. Сложность и противоречивость натуры Ребекки делали её еще более привлекательной в глазах доктора.

Катрин подошла к машине со стороны пассажирской двери. Она старалась не думать о том, как приятно ей было провести в обществе этой женщины несколько часов, и упорно напоминала себе о том, что она приехала по делу. И всё равно доктор Роулингс не могла полностью игнорировать тот факт, что присутствие Ребекки будоражило её.

– Привет!

– Привет! – Ребекка подняла глаза, и на лице её вспыхнула ослепительная улыбка.

Доктор приросла к месту: Господи, да она просто обворожительна!

– Вы сегодня рано, – Ребекка наклонилась и распахнула пассажирскую дверь.

– Не обольщайтесь, это бывает нечасто, – рассмеялась Катрин, опускаясь на кожаное сиденье и всеми силами стараясь не обращать внимания на бешеный стук сердца.

Она не могла припомнить, чтобы её так сильно впечатляла одна только улыбка. Она подождала, пока Ребекка встроится в плотный поток машин, и лишь потом заговорила:

– Ну что, вы хоть сколько-нибудь продвинулись в этом деле?

– Не особо, – нахмурилась Ребекка. – Всё указывает на то, что наша первоначальная версия верна. Ему помешала ваша пациентка, возможно, даже физически. А это означает, что она его видела. Не исключено даже, что она могла бы дать нам его описание, – детектив посмотрела на Катрин с надеждой, но та лишь покачала головой: