– Да, ублюдок, – тихо сказала Ребекка, внимательно осматривая сломанные ветки и примятые кусты в том месте, где было найдено тело Дарлы Майерс. Но, думаю, что происходит это всё же не совсем так: сперва он бьет их до потери сознания, а уже потом насилует. Помнишь, первые две вообще не сопротивлялись – скорее всего, потому, что не могли.

Круз проследил за её взглядом: следы борьбы были на лицо:

– А эта сопротивлялась.

– Да, – мягко сказала Ребекка, – кто-то сопротивлялся. А это большая разница.

Она сделала еще несколько шагов по дорожке. Джеф молча шел за ней. Она остановилась в зарослях и посмотрела оттуда на дорожку, в ту сторону, откуда, по-видимому, появилась Дарла Майерс – она начала пробежку от своей машины, найденной в той стороне. И видимость из этих зарослей была от силы на три метра.

– Тут что-то не так, – сказала она сама себе. – Даже если он прятался в этих зарослях – и тогда его было не видно, он должен был бы выйти на дорожку и тем самым оказаться на виду, чтобы подойти к ней достаточно близко и схватить её – и остальных. И тогда у них должна была быть какая-то возможность хоть что-то сделать – закричать, попытаться убежать – хоть что-то.

– Может, он просто выглядит безобидным? – предположил Джеф. – Или, может, он действует, как Банди? Притворяется больным, раненым, просит помочь ему, как делал Банди, изображая, что у него сломана рука?

– Оружия никакого не обнаружено, – дальше размышляла Ребекка. – Травмы на теле жертв указывают лишь на то, что использовался какой-то тяжелый предмет. – Черт, нам нужен свидетель. Если Майерс не очнется, тогда о том, что же именно здесь произошло, мы сможем узнать, только если Джанет Райан действительно была здесь и если она вспомнит, то, что видела. Скорее… только бы это случилось как можно скорее.

Детали ускользали от неё, а в глубине души она знала, что ключ к поиску преступника лежит в том, что именно он делает. Она заставила себя просмотреть картинку, как в замедленной съемке, один кадр за другим. Она попыталась отрешиться от тех образов, которые нарисовала в своем сознании ранее. Если она позволит себе слышать крики жертв, чувствовать их страх, ощущать их беспомощность, то злость, жалость и отвращение лишат её способности думать, парализуют сознание, и она никогда не сумеет решить эту задачку и не сможет никому помочь. Этот урок она усвоила еще много лет назад, на заре своей карьеры, и способность эмоционально дистанцироваться от ситуации стала для неё рефлексом.

– Джеф, – размышляла она вслух, – а как тебе такая версия: наш герой ждет в кустах, пока не появится одинокий бегун, потом выходит на дорожку и швыряет в неё… камень или какую-нибудь дубинку.

– Но ведь мы не нашли вообще никакого оружия, – подчеркнул Джеф.

– Возможно, он забрал его с собой. Думаю, парень с бейсбольной битой не должен был показаться в парке чем-то из ряда вон. И ему всё ещё нужно добраться до своей машины. Или же он ездит на велосипеде. Так он бы мог очень легко приехать и уехать незамеченным.

Круз кивнул. Он явно был расстроен.

– Неужели ты думаешь, что кто-нибудь всё же что-нибудь видел. Эта история была во всех газетах. И ведь не было ни единого звонка, даже ложного.

– Да, трудно поверить, что кто-то что-то видел. Но, в конечном итоге, может оказаться, что всё-таки видел, – она взглянула на напарника, пока они шли к воде по тропинке, которая становилась всё уже и уже. – И мы снова возвращаемся к Джанет Райан. Ты уже видел анализ того, что было у неё под ногтями?

– Придет сегодня к вечеру, – ответил Джеф, раздвигая кусты, склонившиеся к воде.