Меня не видно под скатертью. Только этот мальчик знал.

С трудом перевела взгляд от мамы к нему. Он неотрывно глядел на меня.

– Где она? Где девчонка? В желтом платье! Кто-нибудь видел? Куда она делась? – кричали разные люди с разных концов зала.

Я смотрела на мальчика, он на меня. Не знаю, зачем, но я помотала ему головой.

– Сын, ты не видел, куда маленькая побежала? – дядя в черно-золотом кафтане развернул его к себе.

– Нет, пап. – сразу же ответил мальчик, кинул на меня последний взгляд и вышел из зала.

Я снова посмотрела на маму. Только сейчас до меня дошло.

И внутри, там где детское сердечко, вспыхнула зверская боль.

Я открыла глаза и увидела прогнивший потолок.

Где я? И что это было за воспоминание? Оно мое, я знаю. Уверена, что мое. Целый отрывок памяти вернулся. Как?

Бетисса. Эта злобная ведьма и ее красная пыль что-то сделали со мной. И она сказала мне какие-то слова, но я не могла собрать их в памяти. Что-то про подарок, но…

Я села и потерла ноющие виски. Самочувствие такое, будто во мне сейчас бочка эля, вместе с бочкой. Еще этот смрад… Незнакомая кровать насквозь провоняла мочой. И во всей комнате жутко воняло. Откуда тошнотное зловоние? Тут же ничего нет, кроме дряхлой кровати на шатающихся ножках, сломанного стола и дыры в полу. Та комната, что я снимала в трактире у Роллы, была королевской опочивальней по сравнению с этим. Хотя, не улица, и на том спасибо. Но как я тут оказалась?

– Ты проснулась! – от восторженного баритона чуть перепонки не лопнули. – Вставай же! Вставай!

Я протерла глаза, пытаясь понять, не чудится ли мне. Ибо передо мной стоял тот самый рыдающий толстяк и махал пухлыми руками, чтобы я шла за ним.

– Помоги разбудить! Ты сказала, что она проснется, когда протрезвеет! Помоги протрезветь маму!

Протрезветь маму…

Книга!

– Где книга? – вскочила я, озираясь по сторонам.

– Какая книга? – спросил толстый идиот.

– У меня в руках была книга. В рубахе. Где она?

Вернув на миг утерянное самообладание, я в один шаг преодолела расстояние между мной и мужиком, схватила его за шерстяную жилетку и холодно прорычала:

– Где книга, что была со мной?

Остолоп никак не изменился в лице. Пытался что-то там думать, но у него не получалось. Мысли покидали разум, не успев сформироваться. Он слабоумный. Это я поняла еще в переулке, когда он безудержно рыдал. Но сейчас он тот, кто знает побольше моего.

– Ну? – я сильнее встряхнула его, но никак не удивила. Дурачка не ошарашило, что я трясу его словно ребенка.

– Я… я не знаю… – стыдливо признался он и поджал губы. – У меня нет книг. Я читать не умею.

– Кто бы сомневался. – вскипела я, выпустив слабоумного тупицу. – Ты пошел за мной следом?

– Пошел.

– И притащил сюда?

– Притащил.

– Кого ты видел?

– Тебя.

– Да, нет же… – раздраженно вздохнула я. – Кого ты видел рядом со мной? Старуху? Она взяла сверток с книгой?

Мужик поводил тупыми глазками, подумал и помотал головой.

– Чтоб тебя… – выругалась я и пошарила в поисках кожаного мешочка с золотом. Его тоже не оказалось, как и всего оружия. Меня обокрали, пока я валялась, вновь одурманенная этой седовласой тварью. Ни меча, ни клинков. Лишь лук остался – он в трактирной комнате, до которой я так и не добралась.

Я раздраженно протерла лицо и только сейчас поняла. Очков не было. Ни на лице, ни на шее, куда я стаскивала их, чтобы не потерять. Их тоже украли – они же из берилла, а он довольно ценный.

И слабоумный детина видел мои глаза, но в ужасе не убежал.

Я повернулась к нему, внимательно наблюдая. Он стоял в дверном проеме, закрывая его весь, и чуть ли не восхищенными глазами смотрел на мое лицо.