Когда я увидела первые домики, то ощутила прилив искреннего облегчения. Голод, злость и недостаток сна были единственным, что занимало мой разум сейчас. Все разговоры, вопросы будут после. А сейчас лучше, чтоб никто мной не интересовался. Вся мощная энергия во мне требовала подпитки, отдыха и тишины. Кнарк был силен и вынослив, да, но нервы, кажется, теперь у меня были человеческие.

Рок судьбы: таверна была доверху набита посетителями. Войдя в нее, я едва удержалась от разочарованного вздоха и попыталась дать себе обещание, что каждый гость трактира сегодня вернется домой.

Все взоры обратились ко мне, когда медвежий плащ переместился на отдельный стул. Можно было оставить его поверх доспехов и оружия, но будь я проклята: накидка насквозь промокла, а местами заледенела. Ей необходимо просохнуть. Отвратительный запах мокрой шерсти уже въелся мне в ноздри.

– Шо будешь? – сбоку раздался скрипучий голос толстой хозяйки, фартук которой был грязнее, чем пузо свиньи.

– Что есть?

– А плата имеется?

Я подняла взгляд и пожалела, что темные бериллы скрывают глаза Кнарка. Вот была бы потеха.

– Имеется. – сухо ответила я.

Толстуха подбоченилась, обведя меня крысиными глазками, и брякнула:

– Хорошо бы узреть, чем платить шоль будешь.

На ее последнем слове кожаный мешочек со звоном упал на стол. Не стоит показывать им золото, пусть гадают, что там за металл. Хотя если сегодня кто-то захочет стать вором, я не стану препятствовать. К слову, я буду только рада, но крошечный просвет разума подсказывал, что ближе к цели я от этого не стану, а вот молва обо мне разойдется далеко.

Разочаровавшись несбывшимися мечтами, я еще раз вежливо уточнила, чем эта женщина может меня накормить.

– Народу вижь скока? – хвастливо повернулась толстуха. – Остался только тушенный фенхель с имбирем.

– Мяса нет?

– Никакого мяса! Ты шо?!

– Давай что есть. – раздраженно согласилась я. – Двойную порцию. И кружку эля сразу.

Толстуха что-то невнятно промямлила и удалилась в свои чертоги.

Откинув голову, я закрыла глаза и не обращала внимания на шепотки и хихиканья. Они не пробуждали никаких эмоций. Муха не надоедает, если перестаешь ее замечать. Я сосредоточилась лишь на потрескивании горящих дров в огромном камине. Он успокаивал.

Я не устала, не замерзла, не вымоталась. Если на это злачное место обрушатся горы, я выберусь живой. Сила Кнарка питала меня, но какая-то человеческая частичка (если она была во мне) скреблась о внутренности и просила беречь ее. Поэтому, решила я, сегодня сниму комнату и посплю на кровати. Да, и конь будет счастлив. Сейчас он стоял, привязанный в конюшне у таверны, и жевал сено. Сушеные яблоки, подаренные стариком Тургасом, кончились два дня назад, и первым делом по прибытию я нашла теплый хлев и велела конюху позаботиться о хвостатом друге.

На стол приземлилась высокая кружка с душистым элем, и я разом выпила половину. Удовлетворение растеклось по телу вместе с кровью.

– Вот твой фенхель. – на столе оказалась тарелка, а перед ним засаленная хозяйка.

На вкус это было как сладкий укроп. Горечь имбиря перебивала его, но менее отвратительным блюдо не стало.

Но Кнарк непривередлив – я опустошила двойную порцию непонятного сорняка и с удовольствием влила следом остатки эля.

– Шо-нить еще? – толстуха выросла передо мной, как только пустая кружка опустилась на стол. Боялась, что я убегу без оплаты.

– Да. Ты сдаешь комнаты?

– А как же! Комнаты есть!

– Тогда сегодня я переночую здесь. А к завтрашнему полудню ты достанешь мне солонину, вяленое мясо, сухари, сушеные яблоки, бурдюк, наполненный элем, и еще добротный лук со стрелами.