Нет толку говорить ему, что я спас ему его деньги, сказал себе Эл, потому что ему на все наплевать. И я их не спас, потому что сегодня вечером, завтра или через неделю он все равно выпишет Харману чек. Так что это не считается. Но, подумал он, мне, по крайней мере, не пришлось стоять там и смотреть на это.

– Хороший дом, – хриплым голосом сказал старик.

– Да уж, – сказал Эл.

– Стоит, должно быть, тысяч семьдесят пять, – предположил старик.

– Не знаю, – отозвался Эл. – Штукатурка начинает трескаться. Наверное, вода подтекала. Вот что разрушает штукатурку.

Из-за его спины Харман сказал:

– Никакой воды за штукатурку в этом доме никогда не подтекало. В этом, джентльмены, я могу вас уверить.

– Эл знает все, – пробормотал старик. – Спорить с ним бесполезно; он всезнайка.

– По-видимому, – сказал Харман. – Что ж, это тоже может найти применение в мире. Любое качество может быть полезным, все зависит от того, к чему его приложить. – И он одарил Эла дружелюбной улыбкой.

Здесь нет места дурным чувствам, подумал Эл. Этот тип может позволить себе быть великодушным; он знает то же, что знаю я; знает, что то, чего не сумел получить сегодня, он все равно получит завтра. И знает также, что я сделал все, что мог; я полностью выставился, разлегся перед ним голеньким и не добился ровным счетом ничего. Я выстрелил вхолостую. Какую бы угрозу я для него ни представлял, она уже миновала к моменту, когда он попросил жену приготовить сэндвичи с жареной ветчиной и кофе; в то мгновение он снова взял ситуацию в свои руки и никогда ее больше не выпустит.

– Как насчет прибавки? – спросил он у Хармана.

– За… – оторопев, начал Харман и осекся. Он тяжело задышал и покраснел.

– По-моему, я заслуживаю большего, чем получаю, – сказал Эл.

– Посмотрим, – машинально пробормотал Харман; очевидно, других ответов у него наготове не было. Но потом он собрался. – Я склоняюсь к тому, чтобы не согласиться, – сказал он Элу. – Нет, я ни в коем случае не могу согласиться.

– Тогда я бросаю работу, – сказал Эл.

На это у Хармана вообще не нашлось ответа.

Снаружи, с улицы, донесся звук автомобильного клаксона.

– Увидимся, – сказал Эл.

Он подошел к окну и выглянул. Там, на тротуаре, рядом со старым серовато-коричневым «Кадиллаком», стояла миссис Лейн в длинной и плотной куртке, разглядывая дом Хармана. Волосы у нее были подвязаны кверху шелковым шарфом; у нее не было времени одеться так же тщательно, как обычно. Увидев Эла, она кивнула, давая понять, что узнала его. Он сделал то же самое и направился к входной двери.

Явившись из кухни, миссис Харман быстро проговорила:

– Рада познакомиться с вами, мистер… – Она запнулась.

Дальше в углу стоял и курил Боб Росс, который ничего не говорил и наблюдал за всем происходящим с ироническим выражением лица.

Харман подошел к окну и выглянул; он начал было говорить, возможно, собирался попрощаться с Элом. Но потом заметил миссис Лейн.

– Мы увидимся, Харман, – сказал ему Эл. – Еще раз.

Он открыл дверь и ступил на крыльцо. Мгновением позже он шел по мощеной дорожке к «Кадиллаку». Он не оглядывался. Старик, вероятно, отписывает свои денежки прямо сейчас, подумал он. Даже до того, как я ушел. Но он ничего не мог с этим поделать и поэтому продолжал идти к припаркованной машине. Миссис Лейн забралась обратно за руль; как только он открыл дверцу и уселся, она выехала на улицу.

– Я знаю, чей это дом, – сказала она.

– Да, – сказал Эл.

– Безумный Эл Миллер, – сказала она. – Выходить из этого дома, как я не знаю кто. Вы сами-то знаете?

– Нет, – сказал он.