Ноги к земле прирастают, а фантазия выдумывает такие оригинальные проклятия в собственный адрес, которым даже успеваю удивляться; не думала, что такие слова вообще есть в моём лексиконе.

Щурюсь, не сводя глаз с яркого света, и считаю секунды, когда мотоцикл, наконец, останавливается в метрах пяти от меня, двигатель глохнет, следом раздаётся тихий щелчок и фары гаснут.

И тишина. Ни шороха, ни ветра, даже дождь, кажется, прекратился.

Шлем на голове водителя – все, что имеет чёткие очертания, забрало опущено, руки по-прежнему сжимают руль.

Сглатываю и до упора наполняю лёгкие воздухом.

И раз уж я здесь…

– Я пришла сказать, что не буду ни в чём участвовать! – Когда мысленно репетировала эту фразу, звучала она более внушительно.

Жду ответа, но человек на мотоцикле по-прежнему не шевелится, лишь чувствую, как смотрит. Наконец поднимает руку и манит к себе указательным пальцем, а я ещё раздумываю с минуту: слушаться, или нет, будто сбежать от мотоцикла, если надумаю, есть хоть какие-нибудь шансы. Толкаю себя вперёд, замираю рядом с байком и вижу в тёмном забрале своё мутное отражение, скорее – лишь контуры скафандра, в который превратила капюшон.

– Я не буду… – Не договариваю. Смотрю, как человек вытаскивает из кармана что-то маленькое, серебристое и плоское, сжимает двумя пальцами за красный шнурок и демонстрирует мне.

Флэшка.

– Знаешь, что на ней? – звучит голос из-под шлема.

Нет. Не знаю.

Но теперь точно знаю, кто на мотоцикле.

Отхожу на два шага назад и обнимаю себя так крепко, что рукам больно становится.

– Я должна была догадаться, – трясу головой.

Нет… Я и догадывалась! Точно догадывалась, но только сейчас это стало настолько очевидным, что смеяться хочется. Ну конечно… если Светлакова – распространитель приглашений в игру, то кто ещё может быть её подсобником, если не…

– Сними шлем, Макс. Я тебя узнала.

– А я и не прятался. – Сказал так, будто мы с ним скучнейшую тему на уроке истории обсуждаем. – С первого приглашения пришла? Надо же, молодец какая.

– Я пришла, чтобы…

– Догадываешься, что на флэшке?

– Что ещё, если не какая-нибудь фигня на меня?

– В курсе уже? Хорошо, – хрипло усмехается и поднимает забрало шлема. – Надеюсь, сестра ничего лишнего не сказала?

Стискиваю зубы и сжимаю кулаки.

Вот он – тот, кто заслуживает наказания за всё, что случилось с Полиной! Вот эта сволочь, которая точно знала, что с ней собираются сделать. Если только не…

– Это ведь не ты? – дрожу и одновременно потом обливаюсь. – Ты, или нет?! Кто давал ей эти задания?! Что именно она для вас делала?! И кто сделал с ней ЭТО?!! – Голос эхом прокатывается по стадиону.

Дура… даже если Яроцкий ЭТО сделал, с какой стати ему признаваться? С какой стати ему вообще отвечать на мои вопросы?

Выдерживает паузу, прячет флэшку обратно в карман кожаной куртки и кивает назад:

– Садись.

– Ты не слышал? Я отказываюсь. Да пошёл ты со своей игрой!

Усмехается, глаза лукаво блестят во мраке ночи.

– С этой минуты, Лиза, – имя как отборный мат прозвучало, – я – твой куратор. Поняла? А это значит, что с этой минуты ты будешь делать то, что я скажу и когда скажу. Даже если в три часа ночи позвоню и прикажу немедленно вытаскивать зад на улицу. А если не будешь слушаться…

– Можешь оставить себе эту флэшку, – перебиваю. – Мне без разницы, что на ней. Это я пришла сказать.

Паузу выдерживает, глаз с лица не сводит и кривит в жестокой ухмылке губы:

– Знаешь, что на ней?

– Ничего такого, что может меня напугать.

– И тебе даже не интересно?

– Я же сказала: на ней нет ничего такого, чего я могу стыдиться!