Энн обещала помочь с обустройством комнаты. Нужен был специальный стол с принадлежностями для перевязок и лекарственными препаратами. Требовалась помощь в закупке медикаментов и всего необходимого.

Об этом Кэтрин сообщила Дэну, когда тот пришел домой. Энни было очень неловко, что она поселилась в бывшей комнате его матери, однако при виде сиделки Дэн улыбнулся и кивнул на дверь.

– Вам нравится?

Энни решила не кривить душой и сказала правду.

– Очень. Это лучшая комната из тех, в которых я когда-либо жила.

– Я рад. Обустраивайтесь и чувствуйте себя как дома. Мне необходимо уехать на пару дней, так что можете не стесняться. Кэтрин передала мне ваши пожелания по поводу комнаты Алекса. Я не врач, но… Мне казалось, больше воздуха и пространства ему не помешает. Однако в ваших словах есть резон. Поэтому я оставил распоряжения Джеймсу и кредит для закупки необходимого.

Дэниел подошел и взял Энни за руку. Ее ладонь была немного шершавой, грубой, но теплой и нежной. Сразу было понятно, что женщина не белоручка, привыкла к любой работе, но одновременно не растеряла свои природные качества – доброту и заботливость. Дэн уважал таких людей. Его отец поднял бизнес с нуля, не гнушался черной работы, вкалывал на строительстве своего первого магазина наравне с нанятыми рабочими. И все, кто поступал подобным образом и не стеснялись того, кто они есть, вызывали у него чувство восхищения.

– Вверяю Алекса в ваши заботливые руки. – Дэн легко сжал ладонь женщины. – Я в вас верю.

– Я вас не подведу, мис… – При виде его укоризненного взгляда она стушевалась и продолжила уже тише: – Дэн. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы поставить вашего брата на ноги.

– Вот и славно. А теперь извините, я должен ехать. Дела.

Увидев Джеймса, который нес вниз по лестнице его дорожную сумку, Дэниэл еще раз пожал руку Энни и стремительно вышел за дверь.

– Бедный. – Кэтрин, буквально материализовавшаяся рядом, вздохнула. – Все на бегу, ни минуты покоя. Мы уже и забыли, когда он в последний раз отдыхал. Наверное, он тоже этого не помнит. Опять какие-то проблемы в офисе другого города, опять дорога, длительные перелеты. А только успеет вернуться, Сьюзан найдет ему здесь кучу неотложных вопросов, требующих немедленного решения. И так уже много лет.

– Неужели у него нет помощников, заместителей?

– Есть, конечно. Но он всегда следовал завету своего отца: хочешь, чтобы было сделано хорошо, сделай сам. Вот и мотается по миру как заведенный.

Такую позицию Энни прекрасно понимала. По молодости Уильям Макбрайт тоже был таким. Но однажды попал в больницу с переутомлением и понял, что, если не сменит образ жизни, его дочь останется сиротой. Может, если бы не было Шеннон, он так и продолжал бы гробить свое здоровье. Но ему повезло. А вот у Дэниела не было детей. И Энн боялась, что если так пойдет дальше, то и не будет. Судя по словам Кэтрин, у него ни на что не было времени, кроме работы. Чувствовалось, что экономка и рада бы ему помочь, да только что тут сделаешь… Может, хотя бы присутствие брата, которому нужна помощь, заставит его хоть немного забыть о работе? Энни пообещала себе, что сделает все, что в ее силах, чтобы заставить братьев проводить вместе как можно больше времени.

Брюс сидел в своем кабинете и рассматривал снимки Алекса. Опять. Сравнивал снимки до и после операции. Смотрел на них раз за разом, словно надеясь, что со временем изображение изменится. Разумеется, все было по-прежнему. В целом он был доволен операцией: глаза Алексу удалось сохранить, опасность уже миновала, но и надежды на выздоровление почти не было. Он сделал все, что мог. Оставалось надеяться на чудо. Доктор Нейтон вспоминал случаи, когда больные выздоравливали вопреки прогнозам врачей. Вспомнил и шутку из разряда черного юмора: если пациент хочет жить, медицина бессильна. Но уверенности в том, что для крестника все закончится хорошо, у него так и не появилось. Но Алекс об этом знать не должен. Ему и так нелегко будет принять свое теперешнее состояние. Когда он придет в норму, еще предстоят пластические операции: шрамы от осколков и огня избороздили щеки и лоб. Конечно, все было не так страшно, как могло бы, но все же Брюс был уверен, что Дэн настоит на пластике. Алексу придется подчиниться, хотя победа достанется старшему брату кровью и потом. Брюс знал обоих братьев лучше, чем они сами. Алекс будет твердить, что, раз он теперь слеп, выходить куда-то смысла нет. А раз так, его никто и не увидит. Какой смысл делать операции? Дэн будет настаивать, что, когда зрение восстановится – а так оно и будет, скажет он, – Алексу все равно придется что-то сделать. И споры эти могут затянуться почти до бесконечности. Но Брюс был уверен, что рано или поздно Алекс сдастся. Дэниел слишком властный. И имеет влияние на младшего брата.