«Твой язык – твое оружие, но ты не умеешь обращаться с ним, Герика. Как меч не достают из ножен ради забавы, так и острое слово не выпускают просто так, – сказала Сефира, озвучивая волю Богини. – Раны от него порой заживают дольше, чем от меча, а в некоторых случаях слова могут и убивать».

«Да, могут. Если бы не обет, я показала бы этим зубоскалам!»

Девушка вздохнула и с трудом подавила зевок. Лагерь просыпался, воины собирали палатки и шатры, скатывали походные одеяла. Ветер принес знакомый запах – повар готовил ячменную кашу, но Герике не хотелось ни есть ни куда-то идти. Этой ночью она сумела уснуть, но сон не принес отдохновения: мысли продолжали крутиться в голове, вновь и вновь возвращаясь к видению в храме. Ей не давала покоя картина битвы, в которой сражались северянин и Искандер, – в том, что Богиня показала ей именно их, мелья окончательно убедилась вчера, когда увидела любимое оружие варвара. Была ли эта битва в прошлом или еще предстоит в будущем? Когда и где она произойдет? И не станет ли она для кого-то из них последней?

Тяжелые сны не помогли мелье приблизиться к разгадке. И теперь ее одолевала не только усталость, но и недобрые предчувствия.

Вскоре в сопровождении двух танарийцев вернулась Солан. Увидев подругу, царевна тотчас поспешила к ней и протянула натертую воском дощечку:

– Царь Искандер просил вернуть это тебе.

Герика обрадовалась и тут же схватилась за стило. Но царевна отвечала на ее расспросы не слишком охотно: да, пришлось написать письмо, да, его сразу же отправили с курьером на границу с Кадокией, нет, никаких подробностей она не узнала. Больше мелья от нее ничего не добилась: после завтрака, забравшись в повозку, Солан отыскала мешок помягче, прилегла на него, поджав под себя ноги, и мгновенно уснула. Герике оставалось только следить, чтобы по дороге она не сползла и не выпала под колеса.

Солнце медленно поднималось над степью. День обещал быть долгим.

.

Великий Трезубец рождался среди заснеженных вершин горного хребта Наргельм, огибавшего полуостров с севера. Исток Первого Зубца находился в землях Шантии, исток Второго Зубца принадлежал Зиону, Третий Зубец, самый длинный из притоков, образовывавший у своего истока Малый Трезубец, разделял территории Эфрана и Лодоса. В самом сердце полуострова все три притока, набрав силу и мощь, сходились в единое русло, чтобы нести свои воды дальше на юг, к морю. И именно там, где начинался глубокий и полноводный Великий Трезубец, много веков назад на пологом холме между Первым и Вторым Зубцом люди построили храм Тривии, сочтя это место достаточно безопасным и удобным для посещения паломниками из пяти соседствующих стран: Истры, Синтара, Бааса, Фарагона и Кадокии.

Чтобы попасть в Баас, нужно было пересечь Первый Зубец – реку спокойную, но слишком широкую для того, чтобы переправляться в первом попавшемся месте, поэтому отряду Искандера пришлось пройти несколько десятков лиг на запад – до ближайшего узкого и неглубокого участка. Там из нескольких крепких плотов, подогнанных друг к другу, была сооружена переправа, способная выдержать и людей, и лошадей, и повозку.

Через нее проходил основной торговый путь из Синтара и Бааса в Истру и дальше на север, а также из Истры и Кадокии – на юг, в Синтар и Баас. И порой приходилось по несколько часов дожидаться, чтобы попасть на другой берег: торговцы пускались на всяческие ухищрения, чтобы первыми пройти по плотам, и лезли без очереди, давая взятки смотрителям переправы – истрийцам или баасийцам, смотря с чьего берега подходили к переправе. Впрочем, особой разницы не было: деньги брали и те и другие.