Я пожала плечами.

– До сорока…

– Не женат? И не был?

Я честно поднапрягла память.

– Буров разведен, и этот, вроде, тоже. Ну да, кто-то говорил, у него сын-подросток… Воскресный папаша.

– Вот! – Катька опять задрала бровь и палец. – Порядочный! О ребенке заботится!

– А неча было разводиться!

– Тьфу на тебя! Мало ли какие ситуации… И вообще, из кого в нашем с тобой почтенном возрасте ты собираешься выбирать? Алкаш тебе нужен? А хронический холостяк? Знаем-знаем, проходили! Остаются вдовцы и разведенные. Жены, сама понимаешь, как мухи не мрут, скорее, наоборот, мужик пошел хилый. Опять же войны, целый косяк в “голубизну” подался… И что нам остается? А? А ты еще нос воротишь от нормального, свободного, буквально готового мужика!

– Да ничего я не ворочу! – озлилась я. – Чего воротить-то? То есть, от чего?.. Тьфу, Катька, отстань! Вечно ты все напридумываешь…

– Как, говоришь, его зовут? – спросила Катька, не обращая на меня внимания.

– Глеб.

– Гле-еб… – с мечтательным придыхом протянула Катька. – И где он только такое имя взял?

– Мама с папой дали. Ну, Катька!

Она в изумлении воззрилась на меня.

– Нет, ты погляди – ей мужик буквально на тарелочке с голубой каемочкой, а она выкобенивается! И какой мужик!

– Да ты его в глаза не видела!

– Правильно, – мгновенно согласилась Катька. – Я на днях собиралась приехать к тебе на работу…

Я молча показала ей фигу.

– Ну вот! – сокрушенно сказала Катька. – Собака на сене!

В общем, расстались мы поздно – обе в отличном настроении. Катька меня всегда приводит в чувство – даже, когда мне на свидание явился эпилептик, прямо тут же продемонстрировавший приступ. Я сама чуть не грохнулась рядом, неделю на мужиков смотреть не могла. ”С ума сойти! – радостно вопила Катька. – Такого еще в нашей коллекции не было! Припадочный! Боже, какая прелесть!”

В общем, “полон стакан”…

– Здрасьте, – я плюхнула сумку на стул – и что я туда все время пихаю? Стягивая плащ, с опаской поглядывала на Бурова. Тот посиживал у своего компьютера, развалившись в кресле и попивая кофейку.

– Кофе будешь? – осведомился он благодушно.

Подозрительно.

– Ага, – я достала из стола чашку и, потирая озябшие руки об озябшие же коленки, пристроилась на угол стола. Буров сыпанул щедрой рукой, я плеснула кипятку и сделала осторожный глоток. Галочка вдумчиво красилась, Таня озабоченно рылась в толстенном справочнике. Нина Дмитриевна, вздыхая, смотрела опухшими глазами в темное окно – опять, наверное, давление… Тихо попискивали компьютеры, из соседнего кабинета доносилась музыка, Буров был на удивление молчалив, и я потихоньку отогревалась и расслаблялась. Зря, конечно.

– Что с тобой было-то? – спросила Галочка, закончив второй глаз – у меня всегда не хватает терпения и времени довести хотя бы одну часть лица до такого совершенства. Правда, и материал не тот.

– Напилася я пья-яна, не дойду до дива-ана… – мурлыкал Буров.

– Простудилась? – неодобрительно спросила Нина Дмитриевна. – Теплее надо одеваться, а то все как девочка бегаешь – ни плаща путевого, ни сапог, ни зонта…

– Ни туфель, – поддакнул оживившийся Буров. – Надо шефа подговорить, чтоб зарплату повысил. Новые купишь.

Я одарила его прохладным взглядом.

– А что? – удивился Буров. – На сменку. Чтобы не пришлось потом казенный бензин тратить…

– Заткнись! – прошипела я, не разжимая губ. Буров не унимался.

– А можно еще ввести свободный график посещения: день работаешь, день здоровье поправляешь – после напряженного трудового вечера.

Вот гад! Я пнула его в коленку – получилось метко и больно, Буров охнул, наклонившись вперед, схватился за мою ногу.