Я упираюсь в него взглядом:

– События?

Он ёрзает на стуле:

– Тесса, у тебя наступило ухудшение.

За его столом большое окно, и в него мне видно верхушки двух деревьев. Я вижу ветки, увядающие листья и кусочек неба.

– И насколько плохи мои дела?

– Зависит от того, как ты себя чувствуешь. Упадок сил, тошнота? Ноги болят?

– Немного.

– Решать, конечно, тебе, но я бы посоветовал делать всё, что тебе заблагорассудится.

На столе у доктора снимки, подтверждающие его правоту, и он передает их нам, будто фотографии из отпуска, указывает на тёмные пятна, очаги повреждения, свободно циркулирующие бласты. Словно меня разрисовал изнутри чёрной краской маленький непоседа, оставленный без присмотра.

Папа изо всех сил старается не заплакать, но у него ничего не получается.

– И что теперь? – спрашивает он, и из его глаз на колени тихо капают крупные слёзы. Доктор протягивает ему платок.

По окну стекают капли первого за день дождя. Подхваченный порывом ветра, лист падает, сверкая золотом и медью.

Доктор говорит:

– Тессе может помочь интенсивная интратекальная терапия. Я назначу месячный курс метотрексата и гидрокортизона. Если всё пойдет успешно, состояние Тессы улучшится, и мы продолжим поддерживающую терапию.

Доктор говорит и говорит, папа слушает его, но я ничего не слышу.

Это действительно случится. Меня предупреждали, но всё идёт быстрее, чем можно было предположить. Я правда не вернусь в школу. Никогда. Я никогда не стану знаменитой и не оставлю по себе ничего полезного. Я никогда не поступлю в колледж, не найду работу. Не увижу, как вырастет брат. Не буду путешествовать, зарабатывать деньги, никогда не сяду за руль, не влюблюсь, не уйду из дома, да и собственного дома у меня не будет.

Это всё правда.

Мысль оглушает, охватывает всё тело от кончиков пальцев ног, пронзает меня, затмевает все прочие мысли, и я не могу больше думать ни о чём другом. Она переполняет меня, словно беззвучный крик. Я так долго была больна – опухшая, слабая, с покрытой пятнами кожей, слоящимися ногтями, выпадающими волосами и выворачивающей до костей тошнотой. Это несправедливо. Я не хочу умирать вот так, толком не пожив. Я понимаю это с ослепительной ясностью. В сердце даже шевелится надежда – бред. Пока я не умерла, я хочу жить. Всё остальное не имеет смысла.

Тут я прихожу в себя.

Доктор распинается об испытаниях лекарств: меня они не спасут, но могут помочь другим. Папа молча плачет, а я таращусь в окно и недоумеваю, почему так быстро темнеет. Сколько же сейчас времени? Сколько мы тут сидим? Я смотрю на часы: половина четвертого, день клонится к закату. Октябрь. Детвора с новыми пеналами и рюкзаками, у которой только-только начались занятия, ждёт не дождётся каникул. Как быстро летит время. Скоро Хеллоуин, потом ночь фейерверков. Рождество. Весна. Пасха. В мае мой день рождения. Мне будет семнадцать.

Сколько я ещё протяну? Неизвестно. Я знаю только, что выход у меня один: либо валяться под одеялом и умирать, либо снова взяться за список и жить.

– Надо же, ты встала! – восклицает папа, замечает, что я надела мини-платье, и поджимает губы. – Дай-ка я угадаю. Ты встречаешься с Зои?

– А что, нельзя?

Он пододвигает мне через стол витамины:

– Не забудь принять.

Обычно папа приносит мне их на подносе, но сегодня ему не придётся возиться. Казалось бы, радоваться должен, но нет – сидит и следит, как я глотаю пилюлю за пилюлей. Витамин Е помогает организму справиться с анемией. Витамин А нейтрализует воздействие облучения на кишечник. Вяз ржавый восстанавливает слизистую оболочку, которая выстилает внутренности. Кремний укрепляет кости. Калий, железо и медь стимулируют иммунную систему. Алоэ вера полезно для здоровья в целом. А чеснок – ну, папа где-то прочитал, что достоинства чеснока ещё до конца не исследованы. Он называет его «витамин Икс». Всё это я запиваю свежевыжатым апельсиновым соком с ложкой неочищенного мёда. Ням-ням.