Год, два, три… ничего не менялось. Карина всё больше и больше погружалась в этот омут отчаяния, толком не понимая, что происходит с её жизнью. Но родители Карины воспитали дочь с чёткой установкой, что раз уж завёл семью, надо сохранять брак максимально долго, даже если сохранять там уже и нечего.

«Как же хорошо, что у них нет детей…» – думала я каждый раз после разговора с подругой. Атмосфера в её доме не располагала к тому, чтобы завести их. Вспоминая своё состояние первые полгода после рождения дочки и то, как сильно нуждалась в поддержке окружающих, я понимала, что для Карины сейчас это был бы ад на земле.

Прямо сейчас подруге надо зайти в дом и сообщить о том, что она потеряла работу, что её уволили, что она опять не справилась. На самом деле, она была искренне счастлива, что ей больше не придётся возвращаться в это злачное место, натянуто улыбаться нервным клиентам, общаться с неадекватными коллегами. Но осознание того, что сейчас на неё выльется ушат помоев со стороны мужа или – не дай Бог! – свекрови, вгонял в ужас, ведь она никогда не будет достойна её «сыночка», даже если станет президентом. При этом выдающимися достижениями в развитии карьеры Давид, конечно же, похвастаться не мог, хорошо устроившись в родительском гнёздышке.

Это бесило подругу ещё больше.

Переминаясь перед дверью дома, Карина опять подловила себя на мысли, что она в ловушке. Что так она жить не должна. Но потерянного не воротишь. Пора принять это как факт.

Зайдя внутрь, необходимо было миновать кухню и гостиную, дальше – спальню родителей и ванную комнату. Быстрый и незаметный рывок в свой уединённый уголок сделать, конечно же, не получилось: перед телевизором в гостиной сидел отец мужа.

– Добрый вечер, Артур Григорьевич.

– Угу. Добрый, – не отрываясь от телевизора, бросил мужчина Карине.

Мужа и свекрови на первом этаже не было, поэтому она сразу двинулась на второй. Поднимаясь по лестнице, заметила свет наверху. Из санузла вышла свекровь.

– Добрый вечер.

– Добрый-добрый. Я тут зашла стирку запустить, разбери уже вещи, а то всё валяется неделями, не пойми как, в чём Давид вообще ходит у тебя?!

«В чём Давид ходит… Давид что, пятилетний ребёнок? Не может сам себе вещи постирать?!» – подумала Карина, но свекрови ответила совершенно другое:

– Да-да, разберу на выходных. Времени не было.

– Ой, у тебя никогда времени нет, уработалась вся, я смотрю.

Карина промолчала, борясь с желанием послать свекровь куда подальше.

– Разбери сегодня. Не могу на это смотреть в своем доме! – унося тазик с постиранными вещами, свекровь что-то бухтела себе под нос, но Карина её совершенно не слушала.

Свекровь никогда не стеснялась указывать ей на то, что она здесь чужая. Карина не раз просила мужа переехать на квартиру, и они даже смогли это осуществить, но ненадолго: начался летний сезон, и было принято решение вернуться, а квартиру сдавать отдыхающим.

Пройдя в спальню, подруга и там не обнаружила мужа. С облегчением вздохнув, она упала лицом в подушку прямо в одежде.

«Ну хоть десять минут полежу…» – пронеслось в голове девушки, и её окутал сон.

– …ммм… ммм…

Прошло какое-то время, прежде чем сознание начало возвращаться. Запах алкоголя, сигарет, холодные руки под рубашкой. Карина поспешила открыть глаза, испугавшись, но увидела мужа.

– Господи, Давид, ты меня напугал! – Карина села на кровати, отталкивая мужа и убирая волосы с лица.

Её всегда поражало то, насколько Давид не похож на мать. Марина Михайловна обладала крупными чертами лица, курносым носом, кожа её была очень неровная, и в целом, её сложно было назвать привлекательной. Карина даже радовалась, что её муж унаследовал внешность отца. Они были как две капли воды похожи – худоватое лицо, нос с горбинкой, сдвинутые массивные брови, острый подбородок. Отличие было лишь в густоте шевелюры: волосы Давида были густыми и немного вились, в то время как его отец уже давно облысел и поседел. Волосы были его гордостью, он каждый день тщательно мыл голову и укладывал их феном.