– Забавно! – одними губами усмехнулся мой собеседник. – Но я очень прошу вас, помогите нам разобраться с этим запутанным делом.

– Все, что в моих силах.

– Тогда ответьте, что за бумаги были похищены из вашего кабинета?

– Я уже имел честь сообщить об этом Протвицу – это личные письма весьма важного для меня содержания.

– Письма от женщины?

– Какое это имеет значение?

– Вероятно, имеет значение, если я об этом спрашиваю, – с нажимом в голосе настаивал полицай-президент.

– Нет, это деловые письма, в которых говорится о шансах на успех некоего предприятия, которое затевает наш род.

– То есть вы хотите сказать, что ваши письма несли коммерческую информацию?

– Можно сказать и так.

– По странному совпадению бумаги госпожи де Сен-Венан тоже были коммерческого свойства.

– В Вене делаются большие деньги, – едва не зевая от скуки, прокомментировал я, – что в этом странного?

– Нет-нет, абсолютно ничего. И все же посудите сами, встреча на постоялом дворе, ссора в карете, ваш отъезд и немедленная засада, затем ваше возвращение – бедная женщина склонна думать, что вы подстерегали ее и мужа, затем навязали свою компанию и подстроили нападение.

– Чтобы затем перебить разбойников и спасти ее? Где логика?

– Вы бы могли… впрочем, конечно, нет, не вы, но какой-нибудь негодяй на вашем месте мог нанять шайку бродяг для нападения, а затем хладнокровно отправить всех разбойников к праотцам, чтобы не делиться с ними добычей. – Осанистый вельможа остановился и впился недобрым взглядом в мои глаза. – Возможно, тот несчастный, который был убит вчера под утро, хотел отомстить за приятелей, а может быть, он был вашим – простите меня, граф, так считаю не я, а мадам де Сен-Венан, – помощником. Но вы пожелали разделаться с ним.

– М-да, чтение французских романов пагубно влияет на неокрепшие души, – вздохнул я. – Но должен вам заметить, что, если бы несчастный, застреленный вчера, пытался бежать через окно после неудачного дележа добычи, ему бы пришлось выбить стекла, поскольку мы не имеем обыкновения в такую погоду держать окна настежь.

– Предположим, но это если он был вашим, простите, граф, помощником. А если он хотел отомстить?

– Тогда бы он вряд ли взял один пистолет.

– Быть может, быть может… – Мой визави задумчиво покачал головой.

– Простите, ваше превосходительство, мне жаль прерывать такую занимательную беседу, но если вы не возражаете, я вынужден откланяться, меня ждет дама.

– Да, конечно, – мило улыбнулся полицай-президент, – я прошу вас только об одном: без предварительного уведомления не покидайте столицу.

Княгиня Багратион встречала своего гостя, запахнувшись в длинное, почти до пят, одеяние, кажется, в угоду античной моде именуемое хленой. Из-под темного соболя, мягкими волнами облегающего формы красавицы, временами показывался тончайший батист голубой туники, лишь слегка прикрывавший тело ее светлости.

Что мудрить, мне всегда нравились фасоны этого времени, подчеркивающие женскую красоту и не пытающиеся запечатать ее в посылочный мешок, дабы уберечься от соблазнов. Соблазнов от этого меньше не становится, но вид бесполых существ, населяющих города в нашем мире, приводит в уныние. Однако холод есть холод, и потворствовать вкусам толпы в ущерб здоровью – дело не только глупое, но и опасное. Мне были известны имена юных очаровательниц, умерших от воспаления легких после бала в значительно более южном Париже. Что же говорить о здешних альпийских предгорьях? Попытка слепо угождать французской моде здесь – прямой путь на лодку Харона,