- Миха? И тебе доброго! – ведущий на кого-то быстро обернулся и шикнул. – Да слушай, я сам толком не знаю. С участка сообщили, что внеплановое мероприятие. Мы вроде раз в три года под него попадаем. Обещают тройную оплату.
- Тройную? Ну тогда дело! – наступила хоть какая-то ясность, и Михаил почувствовал себя спокойней.
- Короче, через полчаса у подъезда, – бросил на прощание ведущий и выключил звонок.
- Мать! – зычно прикрикнул Соловьев и полез в кладовку. – Мать!
- Ты что спозаранку кричишь? И не спится ведь окаянному! – в проеме показалась заспанная физиономия жены.
- Ляля, слушай сюда, – Михаил достал с верхней полки большую дорожную сумку и внимательно изучил ее содержимое. – Давай по-быстрому мне упаковку бутеров и чайку в термос, тот самый дорожный, и помоги мне белье собрать.
- Миша, тебя опять забирают? Ой! – жена попятилась назад и скуксилась – Миш, это что - война?
- Ты чего, дура! – от неожиданности выругался Михаил. – Сборы внеплановые, это ж в контракте записано, тройную оплачивают, так что сразу кредит закроем.
Он аккуратно переложил вещи, добавив поданный Ольгой пакет с бельем. Услышав про деньги, жена тут же прекратила истерику и занялась хлопотами, за это он ее и ценил. Не дело раскисать по пустякам, никакой жизни не хватит. Поцеловав наскоро Ольгу и проснувшуюся дочку, Соловьев вышел из дома. В узком пенале двора уже пробирался вперед зеленого цвета автобус. Михаил зашел внутрь, кивнул водителю и пожал руки нескольким заспанным парням, живущим на окраине. Их, бедолаг, забрали первыми еще раньше.
Везли их команду пять часов куда-то на север. Ведущий только пожал плечами в ответ на вопросы выдернутых из домов резервистов. Все в этот раз было как-то не так. Мужикам такой поворот не нравился, добавляя ненужную нервозность в начало очередного испытания. Перекусив бутербродами с чаем, Михаил мудро решил не трепать себе и людям нервы и молча уставился в окно. Там уже вовсю расцветала природа, поля подернулись изумрудной зеленью, деревья покрылись такого же оттенка пушком. Весна, живи да радуйся!
Наконец, перед автобусом широко распахнулись крашеные темно-зеленым колёром ворота, и они проехали на территорию какой-то воинской части. Здесь царила знакомая по прошлым сборам здоровая армейская суета. После очередной военной реформы по городам и весям страны оказались разбросаны подобные этой кадрированные части, которые оживали только во время военных маневров или призыва резервистов. Вновь прибывшие люди быстро получили по комплекту явно ношеной формы Ратник М3. Размеры каптерщики, видимо, подготовили заранее, никто в очереди не стоял и по поводу несоответствия отношения не выяснял. Хоть это радовало, в этой части порядок соблюдался.
Затем усталый прапорщик с длинными усами и не с менее длинным языком ввел в свой планшет ВУСы вновь прибывших и распределил полагающееся по штату оружие. Оно хранилось тут же, в большой оружейной комнате казармы. Прапор внимательно наблюдал, как Михаил принял Печенег МК, полагающиеся к нему запасные стволы, ленты, «банки» и различного рода прицелы. Бывалый пулеметчик сноровисто проверил состояние оружия, попросил средство для снятия масла и ветошь. Прапорщик довольно хмыкнул и выдал припасенный для пулеметчика баульчик.
- Все тут. Доложите по готовности.
Уже переодетые в форму резервисты стали занимать кубрики в перестроенной по последнему слову казарме. Комнаты-кубрики на четыре человека, на каждую собственный туалетно-санитарный блок. Есть небольшой холодильник, чайник. На армии нынче не экономили. Михаил вспомнил осоловелый взгляд своего дядьки Бори, когда несколько лет назад еще, будучи дембелем, рассказывал ему о нынешней армии. Его глаза понемногу застилались пьяной слезой, и дядя Боря в который раз вспоминал собственную службу. Восемнадцатилетним пареньком Борис попал на вторую чеченскую. Но так хитро, что участником не числился. Их саперное подразделение квартировалось в Моздоке и выезжало в Чечню лишь на разминирование. Поэтому и корочек участников парням как-то не досталось. Ну и, естественно, не было у них и такого экипировочного богатства и тем более снабжения.