— Всего лишь один концертик, Юлька, — заканючил Крис. — Через два дня выступление! Спаси нас!

— Ты играть умеешь, сам и заменяй, — отрезала Юля.

— Ну ты и сволочь, Юлька, — восхитился Крис. — Ты же знаешь, что я с отцом через два дня буду на закрытии «Штрихов».

— Отпросись, — насмешливо посоветовала Юля.

— Угораешь? — мрачно спросил Крис.

Одним из двух человек, которых он искренне боялся, был его собственный отец — Иван Савельевич, преподаватель консерватории, дирижер и друг Юлиного отца. Сына он воспитывал один, с помощью своей матушки, пожилой, но грозной женщины, некогда оперной певицы. И бабушка была вторым человеком, которого Крис не смел ослушаться. И если отец сказал Крису, что тот будет с ним до самого закрытия фестиваля, а после пойдет на торжественный банкет, где соберется множество деятелей искусства, то будет так, и никак иначе.

— Это ты угораешь. Забыл? Я тоже там буду, — фыркнула Юля.

Она собиралась выступать на фестивале, как и Марта. Обе сыграют в зале филармонии в последний день. Только Марта — с оркестром, а Юля — сольно.

— Я пробил у бати инфу — ты будешь выступать до часов семи, а потом освободишься. А у нашей группы концерт в девять. Успеешь! Да и репетировать тебе почти не надо, ты же талантливая, — льстиво заметил Крис, — ноты посмотришь, чуток послушаешь и…

— Нет, Крис. Попроси кого-нибудь другого. — Я — пас. — И Крестова отключилась под внимательным взором любопытной и скучающей Марты.

Юля вернулась и села рядом с сестрой. Викентий Порфирьевич не замолкал — рассказывал душещипательную историю о своей первой поездке в другую страну.

— …и вот когда наш оркестр отправился за границу, с нами поехали — так, знаете ли, тогда полагалось — два сумрачных типа из КГБ. Эти товарищи зорко бдели за нами. Железный занавес — это вам не шутки! Каждый наш шаг контролировался. А мне нужно было попасть из гостиницы…

— Наш рейс, — перебила его Юля.

Она следила за информационным табло в центре зала.

— Тогда скорее идемте встречать нашего гостя! — встрепенулся преподаватель, резво подпрыгивая на месте. — Вдруг он нас не заметит!

— Заметит, — ответила Юля. — И прямо сейчас мы его не встретим. Сначала он пройдет регистрацию, после получит багаж и только потом появится.

— Какая ты рассудительная, Юлечка, — с умилением посмотрел на нее Викентий Порфирьевич. — А я даже номер рейса не запомнил. Эх, что бы мы с Мартой без тебя делали, как бы этого Феликса… — Тут он глянул на желтую табличку, забыв фамилию. — Грея профукали как нечего делать.

Крестова в этом и не сомневалась. Препод забылся в рассказах о прошлом, а Марта летала в облаках, думая о чем-то своем.

Спустя некоторое время из зоны прилета появились первые пассажиры, летевшие на одном самолете с Феликсом Греем. И трое встречающих внимательно вглядывались в толпу, силясь отыскать там пианиста.

Марта как смогла описала его:

— Высокий, темноволосый, темноглазый, стройный. Очень симпатичный и улыбчивый…

Тут сестра осеклась под заинтересованным взглядом Юли. Ей показалось, что о госте Марта говорит с излишней эмоциональностью.

«Нравится он ей, что ли?» — подумала она про себя. Юля знала Феликса лично — они встречались на одном престижном конкурсе несколько лет назад. Были конкурентами, и лауреатом первой степени стала она, а не он, что дико его расстроило. Он даже заплакал. Лучше талантливый мальчик из интеллигентной семьи, чем бандит, за которого собралась замуж Ника.

— Отлично! Ждем нашего гостя! — воссиял Викентий Порфирьевич. И высоко, как только мог, поднял табличку с его именем.