Бесит! Страшно бесит тот факт, что он, по сути, и не при чём. Лишь мои гормоны, застилающие некогда ясный взор. Простой поцелуй, ничего не значащий… что ж меня так пробирает-то, а?

Вызываю такси, чтобы не терять времени, добираясь на перекладных, пишу маме, что выехала, а в ответ получаю сообщение:

«Подарок у соседки из квартиры напротив. Набор приманок. Папа всерьёз увлёкся рыбалкой».

А я не знала. Я вообще давно не утруждала себя вопросами, а как, собственно, у них дела, наивно полагая, что «как обычно». Что в их жизнях ничего не происходит, на столько значимого, что это стоит моего внимания. Все короткие разговоры сводились к ничего не значащим фразам, обобщённым, безликим. Когда спрашиваешь не ради того, чтобы услышать ответ, а из чувства долга.

На последних пяти процентах залезаю в смартфон и ищу ближайший рыболовный магазин. Меняю курс. Прошу таксиста подождать, вваливаюсь с круглыми глазами, искрящимися дурным блеском, и банковской картой наготове.

– У нас проходит акция! – тут же оповещает меня консультант. – При содействии с нашим партнёром, рыболовно-охотничьей базой «Дельта-плюс», при совершении любой покупки в нашем магазине, скидка пятнадцать процентов на выходные…

– Беру! – отвечаю с запалом.

Через сорок минут, слегка притупив чувство стыда, пожирающего изнутри, открываю дверь родительской квартиры своим ключом.

Шум, гам, гомон, музыка, смех.

Разуваюсь, прохожу в зал, где собрались родственники. У нас никогда никого не приглашали, но в «день икс» мама всегда готовила на роту солдат, потому как приходили все, кто мог. Без приглашения, без звонка, без договорённостей. Как сейчас. Сколько их? Человек двадцать взрослых кучкуются в тесном пространстве, плюс дети разных возрастов.

– Доня! – воскликнул папа, поднимаясь из-за стола и идя навстречу с широко расставленными руками.

Торопливо семеню к нему, обхватываю руками и утыкаюсь носом в его шею. Люблю свою семью. Люблю! Со всеми жалобами, со всеми склоками, со всеми проблемами, высосанными из пальца, о которых все начисто забывают, собираясь на торжествах. И на похоронах. Особенно на похоронах, сплочённые общим горем, тоскующие, горюющие и поддерживающие друг друга в нелёгкий час.

– С днём рождения! – восклицаю, отстраняясь. Протягиваю конверт с путёвкой, папа целует меня в щеку и тут же достаёт красочный буклет.

Краснеет от удовольствия, как и мама, которую я вижу краем глаза. Угадала!

Тёплое и крепкое объятие, смачный поцелуй в лоб и вот я уже за столом между двоюродной тёткой, страдающей от мигреней и давления, и Генкой, рослым крепким парнем двадцати девяти лет, степень родства с которым прослеживается с трудом. Седьмая вода на киселе, а прибыл раньше меня.

– Ты тут каким ветром? – спрашиваю у него, опрокинув стопку на голодный желудок.

Только водка. В нашей семье не признают никакого другого алкоголя.

– Северным, – хмыкает в ответ. – Сам не понял. Заехал к бате, тот умотал на смену, мать меня под руку и вот я уже говорю тост.

Я хохотнула, он хмыкнул и посмотрел весело. Поднял руки с колен и взял вилку, а я заметила рубцы на костяшках его пальцев.

– Это ещё что? – зашипела ему на ухо, как змея, перехватив его руку и не дав положить в рот малосольный огурчик по маминому фирменному рецепту.

– Закусить-то дай, – бурчит недовольно.

Убираю руку, испепеляя его взглядом, смиренно жду, когда прожуёт и проглотит, и тут же рычу вполголоса:

– Ну?!

– Гну, – кривляется в ответ, – пойдём покурим.

– Он ещё и курит… – бормочу себе под нос, поднимаясь вслед за ним.