Когда закрываю в университете сессию, беру в больнице неделю выходных и отправляюсь в Одессу. Я уже немного успокоилась, а дома и стены лечат. Меня встречают радушно, и я вспоминаю слова врача, что родители всегда поддержат и помогут. Нет сомнений – она права. Мои – точно будут на моей стороне. Как я могла в них усомниться?

Надя молчит, не разговаривает со мной. Перебрасываемся лишь короткими фразами по делу, когда накрываем на стол. Но хоть больше не кидается с упрёками и не устраивает отвратительных сцен. Видимо, взвесила всё и успокоилась. Она у меня умница…

А может быть, по моему виду поняла, что Родион и меня бросил, и мы теперь с ней – подруги по несчастью. Надеюсь, за неделю, которую я пробуду дома, мы сможем поговорить, и она меня простит.

В последнее время меня донимает токсикоз. Я знаю, что лекарства от него нет – нужно просто пережить и перемучиться. Стараюсь есть поменьше, чтобы не провоцировать организм. Но разве можно отказаться от маминых вкусняшек? Я так по ним соскучилась…

Восторг и удовольствие длятся недолго. Желудок реагирует закономерно, и я мчусь в объятия фаянсового друга… А потом – снова и снова…

Мама смотрит обеспокоенно. Видимо, переживает, что я отравилась её едой. Она и вправду тяжеловата и жирновата – у нас в семье странные понятия о здоровом питании. Меня удивляет, что мама не лезет с вопросами и подозрениями, никак не комментирует мою тошноту – на неё это не похоже.

– Русь, тебе какая-то Татьяна звонила трижды, – она протягивает телефон, который я оставила на кухне, когда складывала тарелки в посудомойку.

– Старшая медсестра, – поясняю ей задумчиво и тут же делаю дозвон.

– Руся, у нас тут “ЧП”: Светка упала и ногу сломала. Маша с температурой со вчерашнего дня. Всё одно к одному! Придётся тебе выйти, – командует старшая.

– Тань, но я же у родителей в Одессе… – пытаюсь отказаться.

Чувствую себя паршиво, очень устала в дороге. Я только приехала. Куда я в таком состоянии поеду обратно? И как буду завтра работать? Мне критически необходимо хоть немного отдохнуть.

– Руся, больше некому выйти. Санитарок сейчас днём с огнём не сыскать – сама знаешь. Я поговорю с заведующим – оформим тебе премию. А выходные возьмёшь позже, когда Мария выйдет.

– Так семестр уже начнётся… – продолжаю отнекиваться, надеясь на чудо. – Как я домой поеду?

– Что-то придумаем. Давай. Утром жду на смену, – подводит итог разговору старшая и кладёт трубку, пока я не возразила ей снова.

Я – в ужасе. Только приехала! Мне так нужна эта неделя в кругу родных, чтобы отдохнуть, пережить пик токсикоза, расслабиться и отогреться мамиными теплом и заботой.

– Мамуль, мне придётся вернуться в Киев. Мои сменщицы в больнице заболели, завтра некому выйти. Старшая обещает дать выходные позже. Может, я в конце каникул приеду, дней через десять… – растерянно поясняю, что происходит, как будто ищу у мамы поддержки и защиты.

– Доченька, как ты сейчас поедешь? На ночь глядя. Может, хоть до завтра останешься? Ты же, наверное, устала с дороги. Тебе бы полежать, отдохнуть.

Мама обнимает меня. И так хорошо в её объятиях. Мне в холодной столице очень не хватает её тепла!

Но приходится ехать, чтобы не опоздать на маршрутку. Мне сейчас только работу потерять не хватает… Благо, я не успела даже вещи разобрать. Просто беру сумку и спешу на вокзал…

Примерно на половине пути самочувствие ухудшается, добавляется тянущая боль внизу живота. Она нарастает по мере приближения к столице. Подмышки мокрые, хотя мне совсем не жарко. По спине бежит холодный пот. Что-то не так. Происходит что-то очень плохое…