Киллиан поморщился. Ему показалось, что Бенедикт так же охотно отчитался бы безмолвной стене. Ей – быть может, даже охотнее, потому что от нее не последовало бы дальнейших расспросов.

– Ясно. И… каков план? – спросил Киллиан, тут же поджав губы. С каждым ударом сердца этот разговор становился для него все более натужным.

Бенедикт все еще смотрел мимо ученика.

– Ормонт – уникальный экземпляр, как бы гнусно это ни звучало. Поэтому убивать его сразу будет большой глупостью. Лучше взять его живым и разгадать, каким образом он делает то, что делает. Я не вижу другого способа предотвратить появление других таких же монстров.

Слушая Бенедикта, Киллиан вспоминал недавний разговор в кабинете главы Культа. Сейчас он всецело разделял опасения жреца Бриггера и даже понимал, что именно в Бенедикте разносило о нем славу обезумевшего фанатика. Отчего-то это разозлило Киллиана. Сжав руки в кулаки, он сурово посмотрел на наставника и спросил:

– Вы построили этот план до или после разговора со жрецом Бриггером? Если до, то я помогу вам всем, чем смогу. Если после – я в этом не участвую, так и знайте.

Бенедикт смерил его испытующим взглядом.

– Поясни, – холодно потребовал он.

– Сначала ответьте, когда этот план зародился в вашей голове, – спокойно выдержав его взгляд, сказал Киллиан.

Бенедикт вздохнул.

– Я размышлял об этом по дороге в Сельбрун. Не озвучивал, потому что не знал, подтвердит ли Карл мои догадки насчет некроманта. Именно его я думал подключить к изучению способностей Ормонта.

– А про его возможный отказ вы не думали? – прищурился Киллиан. – Вдруг ему будет просто неинтересно?

Бенедикт хмыкнул.

– Ему будет интересно. Об этом говорит сам род его занятий. Тот, кто занимается магией столько столетий, просто обязан быть любознательным. Мальстен Ормонт не сможет его не заинтересовать. – Он прищурился. – Кажется, я начал понимать, куда кренят твои сомнения. Ты решил, что я построил этот план после разговора с Карлом, чтобы просто пойти ему наперекор? Выразить протест? – Его лицо исказила кривая усмешка. – Это причуды юного возраста, из которого я давно вышел, жрец Харт.

– Неужели? – ядовито бросил Киллиан. – Почему же вас тогда так сильно заботит, кем вас считает жрец Бриггер? Да вы едва сдержались, чтобы не спросить то же самое у меня! – Он наклонился вперед и придирчиво вперился взглядом в наставника. – Не надо притворяться, что вам наплевать: это не так. Вам важно, что и как о вас думают в Культе, а разговор со жрецом Бриггером стал для вас потрясением. Не отрицайте, я все прекрасно вижу. И будет гораздо лучше, если мы поговорим об этом, чем если вы начнете демонстрировать протест и поступать импульсивно. Согласны?

Бенедикт внимательно заглянул в желтовато-серые глаза ученика и невесело усмехнулся.

– В одном Карл был прав: в уважительном общении со старшими ты за время работы в Олсаде ни капли не преуспел, – сказал он.

– Я считаю, что он был прав далеко не только в этом, – покачал головой Киллиан. Поняв, что наставник не собирается ничего на это отвечать, он продолжил: – Еще в том, что ваше рвение к охоте на данталли не уменьшится. Возможно, даже возрастет. И сейчас, слыша, что вы говорите про опыты над Мальстеном Ормонтом, я в этом убеждаюсь. Насколько я успел выяснить, вы всегда были правдистом и самоотверженным бойцом…

– Я был идиотом, который полагал, что хорошо знает своего врага, – перебил Бенедикт, отведя взгляд, и в этих словах прозвучало слишком много обиды, которую не получалось скрыть.

– Вот! – воскликнул Киллиан, уцепившись за эту нить разговора. – Поэтому я и беспокоюсь. Вы начали сомневаться в собственной интуиции и в себе самом. Не смейте этого делать! Потому что, если вы сейчас поддадитесь этому порыву, сможете полноправно называть себя идиотом, и вас будет даже не за что поправить!