И вот, в то время как Керри продолжала сидеть, вся во власти напавшей на нее тоски, вошла горничная и сообщила, что в передней находится мистер Герствуд и спрашивает, можно ли ему видеть миссис и мистера Друэ.

«Видимо, он не знает, что Чарли нет в городе», – подумала Керри.

Зимой она довольно редко видела управляющего баром, но каждый раз то одно, то другое напоминало ей о нем, а главное – он произвел на нее сильное впечатление при первой же встрече. Прежде всего Керри в смятении подумала о том, как она сейчас выглядит, но зеркало тотчас успокоило ее, и она вышла к гостю.

Герствуд был, как всегда, элегантен. Он не знал об отсутствии Друэ. Впрочем, он был не слишком разочарован и тут же перевел разговор на общие темы, которые могли представлять интерес для Керри. Поразительно, с какой непринужденностью он овладел разговором. Впрочем, это легко удается людям с богатым жизненным опытом, знающим к тому же, что им симпатизируют. Он не сомневался, что Керри слушает его с удовольствием, и без малейшей напряженности принялся рассказывать о всякой всячине, будоражащей ее воображение. Он придвинулся чуть ближе и порою слегка понижал голос, для того чтобы придать разговору видимость сугубо интимной беседы. Герствуд говорил о том, что ему довелось видеть, о людях, о приятных поездках. Он бывал там-то и там-то, видел то-то и то-то. Постепенно ему удалось внушить Керри желание увидеть описанные им места, и вместе с тем он ни на миг не позволял ей забывать о нем самом.

Керри не переставала ощущать обаяние и физическую близость этого человека. Порою Герствуд, желая подчеркнуть какое-нибудь слово, с улыбкой медленно поднимал на нее глаза, и она чувствовала магнетизм его взгляда. Вкрадчивой, почти незаметной ласковостью он добивался ее одобрения. Потом, рассказывая о чем-то, он для вящей убедительности коснулся ее руки, но Керри только и могла, что улыбнуться. Казалось, он создавал вокруг себя атмосферу, в которой растворялось все ее существо. За всю беседу он не сказал ничего бессодержательного, и сама Керри благодаря ему становилась как будто умнее. Зараженная его живостью, она повеселела, раскрыв все лучшее, что было в ней. Она сама чувствовала, что становится интереснее в его присутствии: он находил в ней столько достойного похвалы. При всем том в его обращении с нею не было ничего покровительственного, а именно этим всегда злоупотреблял Друэ.

Всякий раз, как им случалось встречаться, будь то в присутствии Друэ или без него, в их отношениях было так много интимного, так много затаенного чувства, что Керри не без страха думала об этом. По натуре Керри не была многоречива. Она никогда не умела стройно излагать свои мысли. В ней всегда брали верх чувства, сильные и глубокие. Ни разу между нею и Герствудом не было сказано ничего такого, что она могла бы утаить, а что касается взглядов, которыми они обменивались, и ощущений, то какая женщина станет укорять себя за них? Ничего похожего на духовную близость в ее отношениях с Друэ не было и, по правде говоря, никогда не могло быть. Керри была подавлена, когда встретилась с Друэ и радость избавления от нужды благодаря этому вовремя подвернувшемуся человеку побудила ее уступить ему. Теперь же на нее хлынул поток скрытых чувств, которых Друэ не мог бы даже понять. В каждом взгляде Герствуда было не меньше силы, чем в пылких словах любовника, а может быть, и больше. Эти взгляды не требовали немедленного ответа, да и не было возможности ответить на них.

Конец ознакомительного фрагмента.