– Хорошая все-таки машина попалась, просторная, – подумал я, засыпая.

Утром я решил не светить транспорт в лагере наркомафии, поэтому пошел пешком. За полкилометра до базы блок-пост, он же засада на случай незваных гостей. Быстро объяснившись с караульными, продвигаюсь дальше. И вот уже виднеется единственная сторожевая вышка. Не сказать, что база хорошо укреплена – даже забора нет. Но зато по периметру нарыто много окопов, прикрытых сеткой – так что если ломиться напрямую, то получишь пулю в спину от того, кто в этом окопе тебя поджидает. Подхожу к шлагбауму, возле которого стоит боец с автоматом, мерно работая челюстями. Жвачка или листья коки, местные постоянно что-то жуют.

– Здарова, меня зовут Дэн Руис, – бодро сообщаю мужчине, – пришел к дону Герильо, он меня ждет.

Не переставая жевать, громила открыл проезд и махнул в сторону центрального, самого крупного здания. Кроме него было еще три – гараж, совмещенный с конюшней, медпункт, казарма для рядовых бойцов. Все строения одноэтажные, из бревен. Герильо не выпендривался и не отрывался от народа, так сказать, в отличие от многих других донов он жил по-спартански, не строил виллы с бассейнами, хотя финансовое положение позволяло, за что пользовался огромным уважением среди подчиненных.

– Здаров, гринго! – Герильо оказался шумным и разговорчивым. – Ну проходи, не стой в дверях, садись.

Загорелое вытянутое лицо, черные волосы до плеч и темные очки, несмотря на то тусклое освещение. Одет он со вкусом, в лучших традициях наркобароннов: черные брюки, ботинки из кожи крокодила, ремень с огромной блестящей пряжкой в виде кобры и венец стиля – ярко желтый пиджак на голое тело. И конечно толстенная золотая цепь, куда без нее.

– Я слышал, ты в легионе служил? – Он наставил на меня мизинец, на котором красовался массивный перстень. – Уважаю! Мужик ты, я так понимаю, крепкий. Ну тогда у меня для тебя работенка припасена подходящая. – Дон достал из стоящей на столе деревянной шкатулки сигару, отрезал кончик и закурил, окутавшись плотным дымом. – Вот что я тебе скажу, гринго, – продолжил он, – уважение вещь такая, – в воздухе повисла многозначительная пауза, – нужная. Меня вот ребята тоже уважают, да. У меня недавно юбилей был, сорок пять лет стукнуло, ну и парни расстарались – подогнали по такому случаю джип, Виллис, ну ты знаешь. Всем лагерем старались, представляешь – нашли художника, он намалевал джунгли на нем, закат такой, красивый! Салон сшили из кожи питона, эх, как на нем сидится, гринго! А руль-таки вовсе произведение искусства. Взяли они обод стандартный, ободрали его до железки и поместили в прозрачную смолу, в форму под размер руля, и накидали туда всякой живности – скорпионов, голов змеиных, пауков, жуков клыкастых вперемешку с золотыми украшениями и камнями. Застыло это дело, наполировали его. Блин, такая красотища получилась. Я растрогался до слез, понимаешь? Ни одного дона в Колумбии так не любят, вот зуб даю! – и заехал кулаком по столу так, что лампа подпрыгнула. – А эти суки! Вояки нахрен, мать их за ногу, сперли его во время одной облавы. Пришлось пешком бежать, через лес – там не до машины – еле ноги унес. А потом узнаю, – Герильо наклонился вперед, нацелившись на меня сигарой, – этот гнус, полковник Сантос с базы тринадцать пятьсот восемнадцать, поставил его у себя в ангаре и по выходным на нем свою дырявую жопу возит! – Дон откинулся на спинку кресла. – Короче, Руис, твоя задача машину вернуть. Это дело чести!

– Но раз дело чести, почему сами не вернете, дон Герильо? – задаю вопрос, глядя в глаза мужчине.