– А почему медлишь?

– Надо понять, где их семейка, – ратник бросил на Филиса сердитый взгляд. – Не болтай, малец, у нас мало времени. Лучше смотри в оба.

– А где семейка…

– Поджигай! – рявкнул следопыт. – Окружают они нас. С хвоста зайдут, на середину кинутся. Главное, не отрывайся от отряда, а то погонятся, уже не отобьешься. Понял?

– П-понял, – дрогнувшим голосом ответил Фил и зажег наконечник.

– Сейчас мы попарно, – все-таки вновь заговорил ратник. – Ты защищаешь себя и Гирена. Я в паре с Лагером. Меть в глаз, в раззявленную пасть – это их уязвимые места. Если подпалим хотя бы двоих, остальные уйдут. В шкуру бить бесполезно, она у них, как камень. Еще на брюхе кожа тонкая, но туда попробуй доберись. Остальное тело – броня, только разъяришь.

– Понял, – тяжело сглотнул паренек. – Ну и страсти.

– Будет, что девкам рассказать на сеновале, – усмехнулся ратник. – Главное, не сдохнуть по глупости.

Дин-Брайс вглядывался туда, где остался хвост его отряда. Повадки рандиров он знал не хуже своих воинов. Головная часть отряда была пока в относительной безопасности, а вот те, кто ехали последними…

– Когда у рандиров гон? – спросил риор у Тьенера.

– По весне. Молодняк еще до года. Они их обучают до того, как выпроваживают на вольные хлеба. Самка брюхатой по полгода ходит.

– Пять месяцев, Тьен, – поправил его хозяин. – Значит, прошлогодний молодняк еще с ними.

Рандиры никогда не охотились всей семьей – это играло людям на руку. Если старшая самка учит молодняк, значит, шансы у отряда неплохие. Еще глупые недоросли часто ошибались, да и кожа их была еще достаточно мягкой, а вот взрослые особи представляли настоящую опасность. Они охотились отдельно, их вел самец-вожак. Правда, беременные самки оставались в логове, они в охоте не участвовали, кормящие тоже.

– Если молодняк, то их может быть много, – заметил прислужник. – Лучше бы уж взрослые. Этих штуки три всего будет.

– Но взрослые опытней и умней, – не согласился риор. – Лучше свора глупых детенышей, чем парочка матерых рандиров. Архон, – выругался Брайс, – из-за деревьев отряду не сбиться в круг. Так мы уязвимы.

Тьенер кивнул, но подумал, что уязвимыми людей делают их скакуны, и если хоть чья-нибудь лошадь от страха рванет в лес, то с ее всадником можно будет попрощаться, вряд ли они уже увидят своего товарища живым.

– Умные твари, – шипящим шепотом произнес риор. – Изводят ожиданием.

– Может, двинемся дальше?

– Только упростим им задачу. Ждем, – ответил Дин-Брайс.

Люди затихли, они настороженно прислушивались к лесу, озирались по сторонам, отыскивая хотя бы малейший признак движения. Лучники вскинули луки, натянули тетиву, и только сбивчивое хрипловатое дыхание выдавало напряжение ратников. Лошади переступали с ноги на ногу, тревожно прядали ушами, всхрапывали, им прятать свой страх было ни к чему. Сам воздух в распадке, казалось, сгустился и стал жарким, мешая вдохнуть полной грудью. А нападения всё не было…

– Так может, прошли стороной? – тихо спросил один из воинов, опуская лук.

– Здесь они, здесь, нутром чую, – ответил его товарищ, приподнимая повыше факел.

И словно отвечая на его слова, из кустов раздался рык, глухой и угрожающий.

– Мама, – сипло выдохнул Филис, стремительно разворачиваясь в сторону пугающего звука.

– Фил! – не своим голосом заорал следопыт. – Сзади, Фил!

Паренек повернул голову, и рот его искривился в беззвучном крике. Прямо на него летела оскаленная тень. Будто разомкнувшаяся пружина, из кустов выскочил рандир.

– Стреляй!

Стрела сорвалась с тетивы и помчалась навстречу зверю, ударилась о шкуру, пропорола, но под кожу так и не вошла. Воздух наполнился запахом паленого мяса. Рандир, словно наткнувшись на невидимую стену, извернулся и приземлился на все четыре лапы, жалобно взвизгнув.