Итак, потомственный крепостной – тут без вариантов! – решил сменить свою социальную страту. Как вариант: родители-крестьяне мечтали, чтобы их старший сынок не пошёл по их стопам, а «вышел в люди»: получил образование, статусную должность, общественное положение – в чём дитё и преуспело на радость родичам?

Увы, подобная трактовка не совсем убедительна: родителей поэта также затруднительно назвать типичными крестьянами. Разве что вновь упомянуть про «крестьянскую среду», при этом сделав необходимое уточнение, что сама эта «среда» была довольно обширным понятием, включающим множество значений. Да, кто-то сеял рожь да овёс, кто-то выращивал брюкву и свёклу. Вполне возможно, что кто-то, знаменитым крестьянским чутьём уловив надвигающуюся «революционную ситуацию», уже буквально разлитую в воздухе, – безбожно пил и слонялся без дела, настраивая себя на активные раскулачивания зажиточных соседей… Но вполне себе успешно жили и те крестьяне (по сословному делению, как минимум), что занимались различными промыслами. Вопрос, чем они так уж кардинально (кроме метрических записей при рождении) отличались от всякого рода мещан/ремесленников/мелких торговцев, остаётся открытым. Крестьяне из старинного города Сергача, скажем, успешно водили по ярмаркам дрессированных медведей, хохломские крестьяне искусно расписывали ложки и прочую домашнюю утварь, жостовские – умело разрисовывали «под лак» подносы… Ну а предприимчивые крестьяне родного Есенину села Константиново издавна повадились хаживать в Москву на так называемые «отхожие промыслы» (благо Белокаменная – рукой подать!).

Елена Самоделова: «Если посмотреть на отца Сергея Есенина – тот не просто “ходил в отход”, на сезонные заработки, как обычно делали крестьяне, а постоянно жил в Москве, работая в мясной лавке купца Крылова. Вообще это считалось нормальным в то время: крестьяне отправлялись на заработки. Ещё дед Есенина, Титов, владел промыслом, содержал собственные барки, а деньги на покупку их заработал в Петербурге, когда сам туда “ходил на отход”. Он считался богатым и щедрым – по рассказам односельчан Есенина, поскольку устраивал праздники, где все за его счёт ели, пили, гуляли. Так что и образованность, и “отходничество” – явления хоть и не широко распространённые, но всё же присущие крестьянству».

«Всё же присущие» – как некоторое допущение из серии «несмотря и невзирая на…» Не знаю, может, и нет смысла возводить Есенина именно к крестьянам, утверждать, что его мировоззрение было сугубо сельским, посконно-укладным. Есть неумолимые факты: в сословном обществе тогдашней царской России Есенин записывался «крестьянином». А всё остальное – это уже к вопросу занимательной истории о попытках поэта выйти из своего личного да провинциального – на некий всеобщий, чуть ли не на мировой масштаб.

Елена Самоделова: «Есенин, по документам, – сословный крестьянин. Был уроженцем села. Он гордился тем, что он и многие его друзья – крестьяне, что это считается “солью земли”. Правда, иногда говорил об этом с некоторой усмешкой, так как в то время соль как раз и обесценилась… В одном из стихотворений Есенин размышляет, что нужнее: сад с вишнями или огород с картошкой? Можно говорить, что здесь повлиял “Вишнёвый сад” Чехова, но факт остаётся фактом – крестьянское хозяйство родителями Есенина всё же велось. Становилось трудно, конечно, когда отец Есенина находился в Москве, но и тогда он помогал семье деньгами. Сохранились документы, где рассказывается, что в семье Есенина чётко следовали всем необходимым законодательным актам, основополагающим для любого крестьянского хозяйства: кто является владельцем крестьянской усадьбы, кто её наследует, кто содержит, как делить имущество при разделе большой семьи».