Нужно было выбираться, но я не знала, куда идти. Старалась не слишком углубляться в чащу и опасалась открытых мест. Не понимала, где кончается лес. Долго ли идти до дороги? Кому можно доверять, а кого следует опасаться? Самые близкие могли предать. Что говорить о людях вроде тех, что ограбили меня сегодня? Если бы знать заранее, к чему приведет то или иное слово, поступок или бездействие, скольких ошибок можно было бы избежать.

Каждый новый шаг давался все тяжелее. Я шла медленнее, чаще спотыкалась. Хотела есть и пить. Теперь вряд ли взяла бы хоть что-то из рук незнакомца, но голод становился все сильнее, притупляя бдительность. Корень, появившийся будто нарочно на моем пути, я не заметила. Зацепилась ногой, не удержала равновесие и покатилась вниз по склону. Зажмурилась. Ощутила каждую ветку, каждый камень. Когда падение прекратилось, я едва ли могла вздохнуть.

– Это что еще такое? – услышала грубоватый голос и обернулась.

– Дед, не иначе как духи шалят перед праздником! – пискнула девушка и спряталась за пожилого мужчину. – Поедем отсюда!

– Эх, ты! Невеста совсем, а все в глупости веришь! Нечего больше духам делать, кроме как над людьми подшучивать. Лучше слезь да посмотри, живая ли.

– Живая, – прохрипела я. Не забыла об осторожности, но снова рискнула. Одной мне не выжить. – Помогите! Прошу!

Старик спустился, кряхтя и ругая внучку. Подошел ближе, присел на корточки.

– Встать-то сможешь?

Не дожидаясь ответа, он протянул руку. Я ухватилась за широкую мозолистую ладонь. Покачнулась, но устояла на ногах.

– Кто ж тебя так?

– Разбойники напали. Можно попросить у вас воды?

Мужчина кивнул, подозвал внучку. Та нехотя спустилась и долго перебирала вещи в повозке, искоса поглядывая в мою сторону. Наконец, вытащила мех[1] и какую-то емкость. Подошла ближе, протянула металлический стакан и тут же отбежала на несколько шагов.

В другой ситуации я назвала бы ее дикаркой. Теперь даже мысленно не оценивала людей по первому впечатлению. Кто знает, как много они пережили, что изменило их?

Чистая прохладная вода казалась слаще сиропа. Оставалось надеяться, что в ней не было снотворных или иных трав. Какие низкие мысли! Так недолго совсем разочароваться в людях. Может быть, так и надо? Никому не верить, ни на что не надеяться, избежав, тем самым, разочарования.

– Мы едем в Пино-Суарес. Довезем до города, подашь жалобу.

– У меня ничего не осталось, – призналась, понимая, что и правда все потеряла.

– Вижу, но не бросать же тебя на дороге? Поехали! Лусия, придержи лошадь.

Старик, назвавшийся Хуаном, освободил место позади себя, помог мне сесть в повозку, накинул на плечи покрывало. Чистое, но потертое, оно помогло мне немного согреться, хотя зубы еще выбивали дробь.

Лусия перестала косится в мою сторону и даже угостила вяленой рыбой. Я покрутила ее в руках, не зная, что делать без столовых приборов. Девушка робко улыбнулась, видя мои попытки, и показала, как отделить мясо от костей и чешуи. Хвост оказался самой вкусной частью, но и самой соленой.

– Бери еще, – предложила Лусия, видимо, признала во мне человека. Духам не нужна пища. – У нас много. Везем Диого и на продажу.

– Он живет в городе?

– Почти, на окраине.

Девушка поведала о том, что старший брат учился в некой школе для военных, куда принимали не только аристократов, но и простолюдинов, мужчин и женщин. Как они сосуществовали вместе, я не представляла, слишком велика была пропасть между ними. Лусия говорила об этом как о чем-то естественном и не задумывалась о различиях в социальном статусе.