– Я взял угощение у торговца в маске, тебе его отдал ребенок, а Мацумото разделил его с тобой, – призадумался Мадока, – возможно, Умэко тоже получила данго от того же человека. То есть мы все оказались в ловушке онрё по этой причине. Тогда почему она желала смерти именно Куматани?

До слов Мадоки Кенте не приходило в голову придавать этому значение, ведь он с самого начала ощущал себя виновным, а сейчас тоже задумался – и впрямь, почему?

– Едва ли мы узнаем, – пожал плечами Мацумото и скосил глаза на Джуна. – Если ты все сказал, то уходи. Время позднее, мы устали.

– Вы поселились вместе? – удивился Мадока. – Куматани, он же не присосался к твоему кошельку?

Хизаши хмыкнул, а Кента мучительно покраснел.

– Нет! Я… мы…

– Не суй нос в чужие дела и комнаты, – посоветовал Хизаши и указал веером на дверь, – целее будет.

– Увидимся утром, Куматани-кун, – махнул рукой на прощание Мадока и все-таки ушел. Хизаши с облегчением откинулся назад, упершись ладонью в пол. Он действительно казался усталым и немного задумчивым. От тепла жаровни его бледная кожа чуть порозовела, но хаори он так и не снял.

Кента достал футоны и разложил. Взгляд Мацумото преследовал его, будто в ожидании продолжения, но Кенте нечего было ему сказать.

Или было?

– Что, интересно, теперь будет с господином Танакой? – спросил он у Хизаши, закончив возиться с постелью.

– Он совершил преступление, дело передадут в департамент оммёдо в столице. Работа школ экзорцизма в том, чтобы уберечь людей от зла, но злыми людьми занимаются другие люди.

– И тебе совсем все равно?

Хизаши лег под одеяло и какое-то время вертелся, пока не устроился на боку, лицом к Кенте, подтянув колени в груди. Казалось, он так и не ответит, но все же он сказал:

– Да. Советую и тебе забыть.

Он закрыл глаза, но Кента смотрел на него в полумраке и видел, что тот еще не заснул. Захотелось все рассказать – и обо всем расспросить. Заглянуть ему в душу. У всего на свете она есть, так почему бы ей не быть у Хизаши?

Они молча лежали, приближался час Тигра, хотя Кенте мнилось, что вся ночь уже прошла. Он тихонько спросил:

– Хизаши? Хизаши, а что это был за синий фонарик, что преследовал нас?

Под одеялом завозились, и сиплый голос откуда-то из-под него ответил:

– Может, чудо?

Кента удивился, но стоило повторить это мысленно, как вспомнился рассказ о снежном демоне с горы Тэнсэй и огоньках-душах, появившихся спасти заколдованных жителей. И Кента улыбнулся.

– Может, и правда чудо.

Он проснулся довольно поздно, неожиданно отдохнувший и полный решимости.

Мацумото еще спал, странно извернувшись на футоне и высунув одну ногу из-под одеяла. Кента всмотрелся в его лицо и заметил, как быстро и нервно двигаются зрачки под опущенными веками. Хизаши снился сон, и едва ли он был приятным. Может, сейчас он видел то, о чем предпочел бы забыть.

– Кто же ты такой, Хизаши, и почему скрываешься?

Мацумото спал и не слышал ничего, Кента поправил край его одеяла, ненароком коснувшись лежащей поверх ледяной руки.

Скоро им предстоит расстаться, подумалось Кенте. За два дня он увидел и узнал больше, чем когда бы то ни было, познакомился с разными людьми, избежал опасности и испытал разочарование, спас ребенка и был спасен сам. Спасен ёкаем.

«Что тебе ближе – сила, разум или чувства?» – спросил старик Исао. Кенте мнилось, он сразу определился с ответом, но то были сила Дзисин, разум Фусин и чувства Кёкан. А что его собственные чувства, его собственные силы и его разум? Кента собрал вещи – ровно те, с которыми пришел, оставив подарки Хизаши, – и снова посмотрел на своего случайного попутчика.