Я с тоской посмотрела в окно. Отголоски первой любви еще жили во мне. Тем более, что полночь оборотня, когда до боли обостряются все чувства, только–только миновала.

– Слышала, вчера нашли еще одну девушку на холмах?

Я кивнула. Не слышала, но читала доклад в кабинете отца. Горожанка. Возвращалась в полночь из трактира, где работала посудомойкой. Разорванная одежда, следы крови под ногтями, что говорило о ее сопротивлении насильнику. Примятая трава. Лишь ниже, у самой кромки реки, где почва никогда не просыхает, нашли глубокий отпечаток волчьей лапы. Наклонился к воде, когда пил. В природе таких крупных волков не существует. Значит, опять оборотень.

– Жуть.

– Лакомитесь?

За наш стол бесцеремонно сел Харрит. Вопреки прогнозам Шелли, после бала принц не атаковал меня визитами и предложениями руки и сердца. Что значительно упростило наши отношения. Мы встречались, перекидывались парой слов, могли даже вместе сходить на выставку или концерт, но дальше дружеского общения дело не шло. Принца совершенно не смущало вечное присутствие подруги рядом со мной. Иногда он даже заезжал за ней первой, и я от них узнавала, что мы куда–то собираемся. Нам было комфортно втроем.

– Слышал о новом нападении оборотня? Говорят, он ее всю порвал. Мерзко, да? – Шелли умеет создать приятную атмосферу. Улыбка с лица Харрита моментально слетела. Он удрученно цыкнул и отвернулся к стеклянному стеллажу. Там хозяйка торопливо выставляла свежую порцию выпечки.

– А ну–ка, покажи свои глаза. Почему они у тебя красные? – никак не могла угомониться Леди Бестактность. Она, схватив Харрита за подбородок, заставила посмотреть на нее. Я пнула подругу под столом. – Опять всю ночь с моими братьями в карты играл?

– Шелли, какое тебе дело до нас? – он убрал ее пальцы с лица.

– Выпускной год, а вы как с цепи сорвались. Ты тоже пропускаешь занятия в академии?

– Я как раз оттуда. Вышел перекусить, но увидел вас и зашел поздороваться. Теперь, наверное, не успею, – Харрит глянул на огромные напольные часы, стоящие у входа. Вместо гирь на цепочке висели две огромные конфеты. Стрелки перемещались по циферблату, выполненному в виде кремового торта.

– Хочешь? – Шелли подвинула вазон с пирожными, но недовольно скривила лицо, когда Харрит презрительно фыркнул.

– Мне бы мяса, – он вновь посмотрел на прилавок с выпечкой, но ничего мясного кондитерская предложить не могла. – Ладно, пойду дальше грызть гранит науки.

– А мои братцы, наверное, до сих пор спят.

– Они так поздно вернулись? – Харрит нахмурился.

– Они и рано не вернулись. Когда я уходила, их еще не было дома. Постой, но разве вы не гуляли вместе?

Известие, что друзья продолжили шляться без него, вконец расстроило принца. Быстро попрощавшись, он покинул кондитерскую.

– Чего это он так разозлился?

– Сколько тебя можно пинать, чтобы ты заткнулась? Человек лучился счастьем, пока ты не начала о растерзанной покойнице и непутевых братьях.

Шелли заглянула под стол.

– И ничего ты меня не пинала, я ноги под стулом держала.

Я тоже задрала скатерть.

– Черт.

– Ищи причину в себе. Человек лучился счастьем, а ты его пинала. Кто захочет после такого приема продолжить светскую беседу?

Аппетит окончательно пропал. Остаток пирожных мы забрали с собой. Мэсс Тутси разделила их на две коробки и перевязала лентами. Мы молча шли по центральной площади. Дети шумно бегали между каменными скульптурами, пожилые леди кормили птиц, играл, путаясь в нотах, уличный музыкант. Звон колоколов на курантах распугал голубей.

– Последние теплые деньки, – произнесла Шелли, подставляя лицо солнцу.