– Ой, Маркошенька! – обрадовалась Варя. – Сделай такой подарок Капу!.. Кап, ты представляешь? Проведёшь каникулы в виде земного жителя! Будешь потом всю жизнь у себя на Ллиму-зине рассказывать!.. – Она очень радовалась. Во-первых, за Капа. Во-вторых, потому, что новая работа отвлечет Маркони от мыслей о красавице Глории, которую Варя в душе терпеть не могла. Она тайно мечтала, что когда-нибудь Маркони поймёт всю пустоту и сердечную жестокость Глории. И тогда он, может быть, взглянет на неё, на Варю, повнимательнее. Не как на давнего приятеля из мальчишечьей компании, а чуточку иначе…

Кап запрыгал ни краю банки:

– Я и не знал, что ваша наука может такое!

– Это смотря какая наука, – сказал Сеня с гордостью. – Маркони всё может. Он работает на творческом вдохновении.

Маркони сосредоточенно заметил, что вдохновения мало. Главное – кабель.

– Это условие номер один. А где его взять? На свалку теперь не сунешься, там с весны сторожа завели. С берданкой…

– Может, через Пим-Копытыча попробовать? – посоветовал Матвей.

Маркони согласился, что это, пожалуй, самый верный путь.

– К Пим-Копытычу пойдём мы! – заявил Пека. Если что-то разведать или раздобыть, он был всегда готов. Андрюша же – всегда с Пекой. А Олик – следом за ними.

– Отнесите Пим-Копытычу молока и хлеба, – сказала Варя. – Ох и бессовестные мы, столько времени не навещали старика… Подождите, я соберу пакет.

Пека, Андрюша и Олик шли хлопотать насчёт кабеля и разговаривали. Вернее, разговаривал Олик. Он совсем недавно переехал на Гончарную улицу, случайно познакомился с Пекой и Андрюшей и теперь вслух радовался:

– Вы даже не представляете, как я счастлив, что вы решили со мной подружиться! Правда-правда! Я даже ночью иногда просыпаюсь и просто таю от счастья…

– Постель не промокает? – буркнул Пека. Он был суров снаружи и даже внутри.

Олик не расслышал вопроса и продолжал:

– Дело в том, что я всегда знал: настоящая дружба – это самая большая ценность на свете. Вы ведь согласны, не так ли? – Худой и вдохновенный, как уменьшенный в размерах Дон Кихот, на тонких длинных ногах, с растрёпанными рыжими локонами, Олик по-журавлиному шагал между приятелями, иногда обгонял их, чуть сутулился и заглядывал им в лица.

Пека смотрел перед собой.

Андрюша смотрел под ноги.

Олик не умолкал:

– Теперь я даже не представляю, как сумел прожить девять лет без единого настоящего друга. Должен признаться, что с друзьями мне до сих пор фатально не везло…

– Как не везло? – спросил Пека с сумрачным интересом.

– Фатально, – вздохнул Андрюша. – То есть судьба такая. – Он был начитанный мальчик и с пониманием относился к людям. Можно сказать, философски.

– Раз судьба, тогда понятно, – пожалел Пека Олика. Потому что в глубине души Пека был добрый. Только очень в глубине.

Сначала Пека не хотел близко знакомиться с Оликом. С какой стати? Ну, подумаешь, не хватило однажды человека для игры в “качалу-вышибалу”, вот и кликнули рыжего новичка, который топтался у своей калитки. А он с той поры: “Можно, я снова с вами поиграю?.. Вы не будете возражать, если я с вами покачаюсь на досках?.. А давайте сделаем вместе воздушного змея…” Пека дулся и морщился. Но не врубишь ведь в упор человеку: “А ну катись давай подальше”. Неловко всё-таки. К тому же Андрюша сказал однажды:

– Ну что поделаешь, раз он такой? Пусть бегает с нами, если хочет.

Пека возразил, что этот Олик прилипала и неженка.

– С чего ты взял, что неженка?

– Вежливый и незагорелый.

– Чего же плохого, если вежливый, – рассудил Андрюша. – А незагорелый потому, что к таким загар всегда плохо пристает. У кого волосы такого цвета…