У меня ладони потели и язык еле ворочался. В теле появилась странная слабость и одновременно легкость. Будто все во мне готовилось оказаться на руках у Хортона и остаться там…

Вот так этот рогатый на меня действовал!

Сам Хортон весь как-то напрягся, выпрямился, словно шест проглотил и постоянно облизывал губы. Хотя они вроде бы не пересохли.

Смотрел неотрывно. Словно тоже никого и ничего больше не видел.

Будто во всей Вселенной есть только я. И я – цель Хортона. Чтобы это ни значило.

Было очень волнующе. Впервые со мной случилось то, о чем я читала только в романах.

Время словно остановилось. Тик-тик-так… И… тишина…

Творившееся вокруг казалось неважным и несущественным.

Главным оставалось то, что происходило между нами. Хотя я и не могла найти для этого подходящего слова…

Пожиратель медлил с ответом, а, скорее всего, считал, что и так все ясно. Поэтому я сама педалировала диалог.

– Вы здесь, чтобы оставаться в боевой готовности. Хм… Думала, что я вряд ли научу вас новым боевым приемам. Скорее уж наоборот…

Хортон так криво усмехнулся, будто я говорила про обучение чему-то другому… вовсе не военному делу… И уже совсем откровенно пялился на мою грудь. Не скрывал. Либо не мог, либо просто не считал нужным.

– Это правда. Я сам могу многому вас научить. На матах. Во всех смыслах слова, – сказал еще более двусмысленно.

На заднем фоне слышались шепотки туристов. Но стоило пожирателю обернуться, буквально на секунду, на мгновение, как зал погрузился в ватную тишину.

– Тогда почему вы тут? – настаивала я.

– Чтобы оставаться в боевой готовности.

– Вам не кажется, что мы ходим по кругу?

– Это вы ходите вокруг да около. Я иду прямо. Всегда. На войне и в мирной жизни.

– Куда?

– К вам.

Казалось из груди вдруг выдавили воздух. Хортон сделал надсадный, долгий вдох и замолк.

Я тоже.

Ситуация смущала, волновала и будоражила.

Так смущает, волнует и будоражит публичное признание в любви от школьного красавчика. Ты испытываешь смешанные сильные чувства. Гордость, от того что он тебя выбрал. Радость, что парень, о котором давно грезила, теперь твой. Определенно. И полностью.

И смятение от мысли, что нечто сокровенное, что принадлежит только тебе и никому больше, вдруг стало достоянием общественности…

– Ну что? Покажешь на мне свои приемы? Уложишь на маты? – вдруг помог мне Хортон.

И я поняла, что он, действительно, старался меня поддерживать.

И если до этого мне все больше хотелось его оттолкнуть от себя, отвергнуть, то сейчас вдруг возникло желание держать Хортона при себе.

Пользоваться его помощью, заботой. Он смотрел так… даже не знаю. На меня, наверное, так смотрела лишь мама… Как будто я – самое важное и дорогое в жизни. Самое-самое. Ничто со мной не сравнится.

Как будто ради меня можно совершить что угодно. Пойти на что угодно. Не остановиться ни перед чем.

И одновременно было что-то такое другое во взгляде Хортона. Преданность хищника? Который еще хранит остатки гордости, пытается казаться независимым. Но стоит погладить его по голове, как зверь лижет твою руку шершавым языком и трется мордой о пальцы…

Не просто бесконечная нежность и привязанность, нечто более мужское, брутальное…

Аж мурашки бегали по спине.

Меня это немного смущало, но и нравилось все больше.

Давно никто так не выделял меня из толпы.

Даже мои мужчины, с которыми я встречалась. Даже мои мужья…

Для них я была важным дополнением, ценным приобретением. Необходимой в их жизни деталью.

Но не всей жизнью, в принципе.

Сегодня Хортон вел себя несколько иначе, чем при первой нашей тренировке.