– Они остались в пещере?

– Не знаю, меня-то не нужно было уговаривать, – обронил мужчина, задыхаясь от усталости. – Лучше побудь моими глазами, Кэтрин, и скажи, куда плыть.

Ивонет вздрогнула и почувствовала вину. Повисла на немощном и устроила расспросы. Неровен час стихийник пойдёт на дно, и она вместе с ним.

– Плыви левее, там пологий берег.

Он кивнул и стал мощно загребать одной рукой. Второй аккуратно придерживал Ивонет, перехватив её поперек груди. Девушке оставалось только дивиться, откуда у него столько сил. Выбравшись на берег, они оба обессиленно рухнули навзничь.

Отдышаться не удавалось. Тело дёргалось, словно в конвульсиях: всё же весна и море очень холодное. Стихийник же лежал на спине и не шевелился, кажется, отдав заплыву последние силы.

– Спасибо, – обронила Ивонет, разглядывая незнакомца. Вода смыла часть грязи и крови и явила хоть исхудавшее, но довольно жилистое тело, прикрытое лишь рваными штанами. Сотни белесых шрамов от порезов и ожогов, расплавивших кожу. Блеклые, совсем незаметные линии черной тушью, которые, как ей казалось, были ещё до увечий, а теперь представляли собой разрозненную картину из штрихов и линий.

– Теперь мы квиты. Жизнь за жизнь.

– Ты говоришь о побеге?

– Я говорю, что больше тебе ничего не должен, Кэтрин.

– А как же наш уговор? Что ты поможешь мне избавиться от моей искры.

– Уговор в силе, но, если вас схватят, не надейся на мою помощь.

Брови Ивонет сошлись на переносице:

– Сказал тот, кто сам еле дышит.

– Большая ошибка недооценивать альха.

Ивонет удержалась от усмешки: самоуверенность мужчины была запредельной и раздражающей, жалость сошла на нет. Она поднялась и, пошатываясь, побрела встречать Тельмана и Тьянку, которая на руках мужчины напоминала прибитую к берегу рыбину. Платье облепляло ноги, волосы закрывали лицо. Руки безжизненно болтались.

– Тьянка?!

– Кэти, она нахлебалась воды! – Тельман положил девушку на песок и начал похлопывать по щеке. – Ну же, дыши! – Он повернул ее на бок, пытаясь распутать завязки, чтобы ослабить лиф платья, но намокшая ткань не поддавалась замерзшим пальцам. Мужчина нервничал, понимая, что время утекает, а он бессилен. Но, когда Тельман уже готов был сдаться и смириться с несчастьем, к ним на четвереньках подполз стихийник. На ощупь нашёл завязки и с небывалой силой рванул их в стороны. Мокрая ткань затрещала, и края платья разошлись в стороны.

Ивонет при этом вздрогнула и отшатнулась. В глазах мелькнул страх.

– Ей нужно дать воздуха.

– Чего-о? – протянул Тельман, ошарашенно пялясь на мужчину.

– Я буду давить ей на грудь, а ты должен вдыхать в неё воздух.

Тельман настороженно замер, рука его непроизвольно потянулась к клинку.

– Когда скажу, зажми ей нос и выдохни в рот.

Непонятно, что на него больше подействовало – спокойный голос, полный уверенности в том, что нужно делать, или приказной тон, не терпящий возражений, но Тельман послушался.

Ивонет была ошарашена не меньше верного стража. Девушка отползла в сторону, не желая мешать, и молила богов, чтобы странный ритуал помог. Ответственность за жизнь и здоровье служанки душили ее. И когда она услышала болезненный всхлип, то не поверила своим ушам. Тьянка ожила! Стихийник тут же помог ей перевернуться на бок, чтобы она излила из себя морскую воду. А когда понял, что его помощь больше не требуется, устало откинулся на спину.

– Нужно уходить, они скоро поймут, где мы.

– Но Тьянка ещё не может идти, – возразила Ивонет.

– Тогда всё было зря.

– Но…

– Госпожа, стихийник прав, – вступился Тельман. – Мы здесь как на ладони.