Я прогнала из головы гадкую сплетню. Не было в облике брата ничего слащавого — просто милый и хорошо воспитанный парень.

— Я и не смущаюсь. — Я подошла к парапету, ограждавшему башню. — Как же красиво!

Главный храм Фейрита возвышался над всей столицей. Возможно, королевский дворец превосходил его высотой и богатством, но храм выстроили на холме. Отсюда, со смотровой башни, дворец, довлевший над окружающими его кварталами, казался ниже дома божьего.

И все равно он был прекрасен. Сейчас с высоты и издалека дворец выглядел не как твердыня, способная устоять против орды демонов, но изящным, словно сотканным из света видением. Такими же светлыми и изящными казались окружающие его кварталы.

— Красиво, — согласился брат Михаэль, подходя ко мне сзади и кладя руки на парапет по обе стороны от моей талии. — Отсюда не видно ни куч мусора, ни потоков и нечистот в бедных кварталах.

6. 6

Напоминание о завтрашней казни заставило меня содрогнуться.

Или мне просто стало не по себе от позы брата, слишком напоминающей объятья? Наверняка он не имел в виду ничего дурного, но ни один мужчина никогда не оказывался так близко ко мне. Если не считать отца когда-то, в детстве.

И Дитриха сегодня. Да что же это такое, все мысли об одном!

— Зачем думать о нечистотах и гниющих трупах, когда можно подумать о красоте мира и величии господа, создавшего его?

Я попыталась отодвинуться, но руки по обе стороны от меня не шелохнулись. И попросить было неловко — ведь меня никто не касался и вроде бы ничего плохого не делал.

— Я предпочел бы подумать о чем-нибудь менее возвышенном, — рассмеялся брат Михаэль, и от его теплого смеха — а может, это был просто ветер, пронесшийся над крышей храма — по коже пробежались мурашки.

Его пальцы заправили мне за ухо растрепанную ветром прядь волос, скользнули вдоль шеи, заставив меня замереть.

— Например, о красоте юных дев.

— Что ты такое говоришь! — оцепенение, захватившее меня, развеялось, я развернулась, толкнув его в грудь.

Брат Михаэль отступил, примирительно выставив перед собой ладони.

— Я просто хотел сказать, что девичья краса, безусловно, тоже создание божие; как и город под нами, или солнце, или вон те горы. — Он с мягкой улыбкой указал на горизонт.

Устыдившись собственных дурных мыслей, я посмотрела туда и снова застыла от восторга. Солнце вызолотило снега на вершинах, а расстояние размыло очертания хребтов, превратив их в чарующее видение.

— Но если эти горы пребудут вечно, то девичья краса угасает слишком быстро, так что я предпочту любоваться ей, когда выдается возможность. — Он снова улыбнулся. — Спасибо, что развеяла мою скуку, сестра Эвелина.

— Скуку? — не поверила я. — Как можно скучать, когда кругом… вот это?

— Любой прекрасный вид приедается. — Он снова оперся о перила, в этот раз рядом со мной, а не вокруг меня. И снова вроде бы не касался, но был слишком близко. — Предполагается, что братья должны поочередно нести стражу на башне, но от кого тут сторожить, скажи на милость? Разве что увидеть пожар раньше остальных и послать служку к бодрствующим.

Бодрствующие были людьми короля. Они тушили пожары, а по ночам еще следили за порядком.

— Наверное, в этом есть какая-то польза, — продолжал брат Михаэль. — Все же мы должны служить людям и все такое…

Показалось мне, или в его голосе промелькнула насмешка? Наверное, показалось. Сегодня я вообще на удивление тугодумна. Неужели одна-единственная встреча со злом настолько выбила меня из колеи?

— Потому что храму от этих бдений никакой пользы. Пожар ему не угрожает, нападение тоже, а демонов, — он усмехнулся, точно сам не верил, что демоны способны напасть на храм верховного бога, — трудно не заметить.