Магия. Тонкая едва ощутимая нить, даже не нить — паутинка. Если потянуться по ней, смотать — хватит ли сил открыть портал?

Грохнула, распахиваясь, дверь, и я упустила нить. Сощурилась против света — какой яркий, оказывается, факел!

Брат-констебль схватил меня за шиворот, будто щенка, сдернул с нар, встряхивая.

— Что ты ему принесла! Кто тебя подговорил? Чем подкупили?

Вопросы сыпались один за другим, я не успевала бы на них ответить, даже если бы и попыталась — но я и пытаться не стала, потому что с каждым вопросом брат-констебль встряхивал меня так, что зубы клацали, и раскрывать рот было просто страшно.

— Успокойся, брат, — раздался знакомый, полный достоинства голос. — Сейчас все выясним.

Брат-констебль выпустил меня, и я едва удержалась на ногах. Проглотила ком в горле.

— Я ничего не сделала…

— Разберемся, — пообещал Первый брат. Но не успела я обрадоваться, как он кивнул кому-то за своей спиной.

— В допросную ее.

Колени подогнулись, я упала бы, если бы двое стражников не схватили меня за плечи и не поволокли прочь. Я едва успевала перебирать ногами. Внутренности превратились в трясущееся желе, а разум, кажется, вовсе меня покинул, «В допросную», — крутилось в голове. «В допросную».

Может быть, меня в самом деле лишь расспросят? Но почему нельзя было сделать это в камере?

— Эвелина, девочка, что случилось? — голос матушки Епифании разнесся в коридорах гулким эхом.

— Уйди, сестра. — сурово произнес Первый брат. — Расследовать и карать — наше дело.

Его слова словно развеяли паралич.

— Я ничего не сделала! — воскликнула я. Дернулась, пытаясь высвободиться из рук стражников. — Я просто хотела помочь!

— Помочь черному магу? — поинтересовался Первый брат.

— Нет! — выпалила я прежде, чем успела обдумать, что говорить. Прикусила язык. Ведь на самом деле — да, именно черному магу я и хотела помочь. Неважно, что не в побеге, в котором пытались меня сейчас обвинить братья.

— Почему ты замолчала? — вкрадчиво спросил он.

— Я ни в чем не виновата!

— Тогда тебе нечего бояться, правда? — Он остановился в коридоре.

10. 10

Стражники распахнули перед ним дверь. Первый брат вошел неторопливо, следом заволокли меня. В камеру… Нет, не камеру, это помещение было просторней и под потолком немедленно зажглись магические светильники, не то что в том каменном мешке, где держали Дитриха.

— Заблокировать ее, — велел Первый брат.

— Я не виновата! — повторила я, отчетливо понимая — бесполезно.

Меня подвели к наковальне у стены, незнакомый брат надел на мою руку металлический обруч с проушинами. Прежде, чем я успела опомниться, он просунул в проушину прут и взмахнул молотом. Я зажмурилась — показалось, что молот сейчас обрушится на мою кисть, но железо грохнуло о железо, а в моей груди снова раскрылся черный водоворот.

Магия. Они отобрали у меня магию. Пусть на время, но…

— За что? — выдохнула я. — Я не виновата!

— Тогда тебе нечего опасаться, — повторил Первый брат, усаживаясь на скамью. — Если ты действительно ни в чем не виновата, мы вернем тебе дар, как только все выясним.

Стражник вручил ему мою корзинку со снадобьями. Первый брат перебрал их одно за другим. Внимательно изучил корпию — и чистую, и использованные комки. Просмотрел на просвет склянки со снадобьями, нахмурился, увидев осадок в той, содержимое которой предназначалось для промывания ран и ожогов. Встряхнул — в почти прозрачной жидкости закрутились крупные кристаллы. Я уставилась на них, почти забыв о собственной беде — в самом деле, раствор должен быть темным и однородным, без осадка.