Будто невзначай, мужчина сложил руки на груди, отчего мне не надо было переживать, что я упаду во сне, и, устроившись максимально удобно, я закрыла глаза. И практически сразу отключилась.

Проснулась я, когда мужчина меня куда-то укладывал. Открывать глаза не хотелось, однако я пересилила себя и увидела, что Кайл’Рин положил меня всю на ту же меховую накидку, из которой он прямо на земле соорудил мне подобие гнезда. Оглянувшись, я увидела, что наступило утро, а мы вышли из леса, находящегося в данный момент прямо позади нас, а впереди открывался невиданный прежде мне простор. Бесконечные поля, поросшие густой травой и цветами…

– Какая… красота! – выдохнула я.

Меня практически всю жизнь сковывали четыре стены, лишь телевизор и книги раздвигали эти границы. Но в реальности я оставалась всё там же, на больничной койке, лишь мой разум путешествовал по бескрайним просторам Земли и других планет. Я рисовала себе картины того, чего никогда не видела своими глазами… А в той деревне не было ничего красивого. Когда я туда пришла, там была глубокая осень. Небо было всегда затянуто тучами. Неказистые домики и вокруг чернота полей, которая сменилась белым с грязными пятнами, когда выпал снег. Однако сейчас я видела разноцветное небо и яркие краски, от которых болели глаза. Но я не могла наглядеться… И ведь когда-нибудь я обязательно увижу местные города, горы, побываю в сотне удивительных мест, ведь более меня ничего не приковывает к постели… А ещё у меня есть время привыкнуть, почувствовать себя здесь своей…

– Правда ведь красиво, – наивно, как ребенок и тот, кто подобного не видел, сказала я мужчине, который, пока я наслаждалась, сел рядом со мной прямо на землю.

Недоуменно посмотрев на меня, он тоже перевёл взгляд на небо, на котором были ещё видны звезды. И его лицо изменилось, словно и он впервые увидел его, заметил неимоверную красоту утреннего небосвода: переливы голубого, розового и золотого, тусклый свет далеких звезд и сияние поднимающегося солнца.

Несколько минут мы молча сидели и смотрели вверх. Только шорох ветра в траве, стрекотание насекомых да переливы птиц нарушали, точнее, дополняли ту безмолвную гармонию.

Но ничего не может длиться вечно.

Кайл’Рин тряхнул головой, будто избавляясь от наваждения. Водопад серебристых длинных локонов, подхваченных ветром, коснулся моей щеки, и я вздрогнула.

После этого он сделал то, чего я не ожидала от него из-за всей его суровости, небрежной холодности. Достав белый платок, он всё так же молча вытер мне лицо, продолжая хмурить брови. Протер ручки. Проверил ступни, качнул недовольно головой. Вытащил пару иголок и обтер грязные ножки.

Но и это было не всё. Распустив красную ленточку, он безуспешно попытался распутать лохматые и грязные волосы. Вскоре осознав всю тщетность этой затеи, он собрал тёмные волосы и подвязал их.

А я сидела и то краснела, то бледнела. Мне было стыдно за то, что я такая грязная, что наверняка очень плохо пахну, ведь мне толком негде было помыться. А ещё я в рваной одежде и в крови.

– Помыться хочется… – посмотрев на небо, произнесла точно невзначай. Мой желудок, про который не вспоминали несколько дней, гневно рявкнул и завыл. И я, краснея ещё больше, добавила: – И кушать…

Надо признаться самой себе. Я обуза. Причем маленькая я только по размеру, ведь проблем со мной больше, чем со взрослым. Ходить рядом нормально не могу. Еду добывать сама – тоже. Заработать не в состоянии. Одна сплошная головная боль.

– Мне надо уйти… – когда Кайл’Рин это произнес, моё сердце испуганно дрогнуло, а я схватила его за руку, что лежала на его колене.