Склонив голову, мужчина пристально на меня посмотрел. Так, словно в душу захотел заглянуть, и коротко бросил:

– Можешь звать меня Кайл’Рин.

Какое имя! Божечки! Кайл… Рин! Ему идёт.

– А меня…

– Нам пора, – мужчина шагнул вперед, а я, так и не договорив, надулась.

Так хотелось произнести своё имя. Чтобы он произнес его своим чудесным голосом. А он просто проигнорировал. Меня. Обидно! Немножечко… Ну ничего, вот я подрасту. Стану красоткой, и он будет шептать моё имя мне на ушко.

От смущения у меня раскраснелись щеки, и я снова прильнула к его груди. И внезапно осознала, что будь я сейчас взрослой девушкой, такой фокус у меня вряд ли бы получился. А тут и признаться в любви можно, обнять его. Даже в щечку можно рискнуть поцеловать. Так что от такого положения: быть крохой, можно извлечь массу пользы для себя.

А ещё… А ещё я ведь и не была никогда особо ребенком, не наслаждалась тем временем. Я лежала в больнице. И мне пришлось очень рано повзрослеть. Привыкнуть быть инвалидом и ждать своего часа. Даже родители… Они, конечно, пытались быть хорошими. Но с больным ребенком не поиграешь на площадке, не полепишь с ним куличи…

Кайл’Рин переложил меня к себе на плечо, на меховую накидку. Однако прежде посмотрел на неё, точнее на пятна, что были на ней. Чуть глубже вздохнул. Поправил её и уложил меня на чистый мех.

– А куда… – согревшись, ощущая себя в безопасности, я начала зевать. – А куда мы идем?

– Вперёд.

Что-то он внезапно стал таким же холодным, как и в нашу первую встречу. Надо бы его разговорить! В конце концов, я ребенок, и мне можно быть смешной, наивной, немножечко глупой. И непосредственной! А ещё не замечать чьего-то плохого настроения.

– Кстати, а меня Лариса зовут! – так что, хоть он и знать не хотел моего имени, я всё равно ему его назвала.

Будто и не услышав сказанного, мужчина продолжил идти вперед. Причем, я заметила, как тихо, абсолютно бесшумно он ступал. Не хрустели веточки и опавшая сухая листва под ногами. Не скрипнула ветвь, когда он сдвигал её в сторону. Только легкий шорох одеяния мог бы выдать его присутствие в этом лесу, как и белоснежный цвет с красной яркой тканью… Явно не самая подходящая одежда для прогулок по лесу.

– И мне очень приятно познакомиться!

Кайл’Рин продолжил молчать. Но я не сдавалась. Протёрла глазки. Зевнула и продолжила с новыми силами.

– А всё-таки куда мы идем?

– Какая разница? – нехотя, словно переступив через себя, уточнил он.

– Ну-у… – я потупила взор. Вздохнула: – Только, пожалуйста, не надо обратно в ту деревню.

– Почему? – спросил он, однако по тону показалось, что его это нисколько не волнует. – Бандитов я всех убил.

– Меня там ведьмой обзывают.

Скосив один глаз, Кайл’Рин посмотрел на меня, а я состроила грустный, умоляющий взгляд. Я, и правда, не хотела возвращаться. Была бы старше – наверное, попробовала бы им помочь. Пусть я и не лекарь, даже не врач, но перевязать раны смогла бы. Как и обеззаразить их. Несмотря на их отношение ко мне в последний месяц. Вот такая я… безнадежная оптимистка с большим сердцем.

– Что же ты натворила, отчего тебя признали ведьмой?

– Так… ребенка одного помогла вылечить.

– Да? И как же? – его взгляд стал пронзительнее.

– У него жар был, а они его к печке положили и укутали. Так ведь нельзя ж… Ну а я в прохладу отнесла. Травки сварила… – кажется, сейчас меня и этот мужчина ведьмой назовет! Хотела ребенком прикинуться, так и прикидывайся! Ох, Лариска, язык твой, враг твой… Ты ребенок! Запомни и усвой!

– И откуда у детёныша вроде тебя такие познания в лекарстве?