В черный храм впервые я пришла после того как узнала, что мой муж коротал ночь в объятиях других женщин, тогда же я познакомилась с одним из жрецов. Сейчас он стоял на пороге, сложив руки на уровне худого живота, словно знал, что я приду и вышел встретить, как давнего друга, хотя мы виделись с ним от силы два десятка раз. Над воротом черной сутаны служителя Тио возвышалась кошачья голова. Коричнево-рыжая шерсть топорщились в разные стороны, большие пушистые уши забавно дергались, реагируя на посторонние звуки, а пронзительные желтые глаза смотрели только на меня. Дамас принадлежит к расе тэленов полулюдей-полуживотных. Живя на Вольном Хребте я слышала о них лишь сказки, а в Алканоре внезапно встретила лично.

- На тебе лица нет, дитя, - произнес Дамас. Его голос искажала кошачья пасть, потому мужчина говорил медленно, чтобы слушатели могли разобрать смысл сказанного.

Остановившись перед жрецом, я не знала, что сказать и куда деть глаза. Мне казалось, что от самого дворца по улицам за мной тянется не только плащ, но и позор, который маленькая одинокая горная рысь никогда отныне не смоет. Больше пугало лишь то, что Леонард действительно решил засунуть меня в свой гарем.

- Помогите, - взмолилась в полном отчаянии, готовая упасть на колени и обратиться к любому богу. Дамас нахмурился, протянул ко мне руку - обычную, как у ларки, с пятью тонкими пальцами, но покрытую рыжеватой шерстью:

- Идем, дитя. Расскажи мне, что произошло.

Внутри храма было тихо, слышалось лишь журчание воды и эхо наших шагов. Несколько послушников неподвижно стояли на коленях у молельных камней. Пахло полынью и вербеной.

Жрец провел меня к уединенному залу для исповедей. Я опустилась на каменную лавку у небольшого фонтанчика и, склонив голову, пересказала то, что услышала в этот день от короля. Не скрываясь, поведала о том, что мужчина, которому последние шесть лет я была преданна и телом и мыслями, решил избавиться от меня. Выбросить в общую кучу, как некогда драгоценную и желанную куклу, что вышла из моды.

Дамас внимательно слушал, кивал, сосредоточенно глядел перед собой.

- Что мне теперь делать? - беспомощно спросила, вытирая слезинки, катящиеся по щекам.

- Не разводи понапрасну влажность на лице, дорогая Тэниль. Помни, что ты рамми, а рыси - тоже кошки. Ещё не всё потеряно, тебе нужно сбежать.

- Он не отпустит меня, - обреченно покачала головой, опуская взгляд. Каменные плиты от времени потрескались, и щели поросли мхом. Я сделала глубокий вдох и продолжила размышлять вслух: - Меня не выпустят из Алканора, а внутри города я полностью в его власти.

- Выпустят, - кошачьи глаза хитро блеснули. - Если решишься на побег и кое-что сделаешь…

- Я уже на все готова! - запальчиво произнесла я громким шепотом, будто признавалась в чем-то постыдном. Дамас кивнул, словно именно такого ответа он и ждал.

- Леонард действительно не отпустит тебя, дитя. Ты его любимица, его трофей, его собственность. По доброй воле ты не уйдешь, у ларки не принято брать во внимание женское мнение. Потому стоит примерить хитрость. Процедура посвящения в гарем происходит с помощью жреца, который удалит матку, но перед этим он проверит была ли у тебя связь с другими мужчинами. Чистота наложницы - важное правило для принятия женщины в королевский гарем.

- Но я не… - растерянно вгляделась в кошачьи глаза. Кот медленно качнул головой:

- Ты спала с королем, он имеет право на своих наложниц, но если вдруг к женщине прикоснется другой мужчина…

Плотно сомкнула губы, осознав, что старается донести до меня тэлен. Сглотнула, во рту внезапно стало сухо, а язык нервно заелозил по зубам. Опустила глаза в пол. От одной мысли о том, что ко мне может прикоснуться какой-то другой мужчина, будь он хоть ларки, хоть рамми, хоть тэлен, мне стало противно, захотелось закутаться в плащ, спрятаться за дверями собственной спальни, куда стража пропустит лишь короля. Муж единственный, кто видел меня нагой, кто наслаждался моим телом, кому было дано такое право. Даже мысли в моей голове за все шесть лет не возникло, что его место может занять другой.