Наконец, когда очередной пес не просто порезал кожу, а вонзил клинок весьма глубоко в левое плечо, Хаджар решил, что пришло время заканчивать. Видимо, не так просто будет осознать тайну этой техники и стиля сражения пустынников.

Где-то глубоко внутри Хаджар нащупал, ощутил, увидел – он пока не мог подобрать этому чувству нужное слово. Так или иначе, он словно мысленно взял в руки «меч». Не тот, металлический, звенящий о кинжалы в песке, а внутренний. Тень от тени духа меча, сокрытого в мировой реке.

Мысленно Хаджар приложил этот «меч» к простому – металлическому. А затем сделал один-единственный взмах. Этот простой удар, не подкрепленный никакой техникой, выглядел как легкая полоска ветра, летящая в сторону Шакха. Вот только силы было в ней столько, что она развеяла песчаную бурю и потянула ее за собой единым, коричневым шлейфом.

У многих зрителей сердце пропустило удар.

Ильмена схватилась за кинжалы, а островитянин выставил перед собой посох.

Шакху же показалось, что к нему летит вовсе не удар меча, а спрятанный в ветре разъяренный дракон. Он тут же воздвиг перед собой самую плотную и тяжелую песчаную стену, на которую только был способен, но еще до столкновения было понятно – ее не хватит, чтобы остановить удар.

Внезапно на арене будто вспыхнуло небольшое солнце.

Шакар, держа перед собой окутанный золотым сиянием палаш, встретил удар Северянина. Полоса ветра ударила в скалу из золотого солнечного сияния. Что мог сделать простой практикующий лучшей защитной технике Шакара? Пожалуй – ничего.

Но в ту же секунду, как сформировалась золотая скала, укрывшая погонщика и его племянника, Шакар ощутил, как в полоске ветра рвется наружу нечто настолько острое, что было способно рассечь не только технику золотой скалы, но и саму гору.

В последний момент Шакар развернул палаш и вместо того, чтобы заблокировать удар – парировал его все тем же золотым сиянием.

Удар, растерявший добрую часть силы и скорость, пролетел еще не меньше пятидесяти шагов, пока не истаял в воздухе.

– Дядя, – начал было Шакх, но не договорил, наткнувшись на осуждающий взгляд Шакара.

– Северянин победил, – прозвучал непреклонный вердикт.

В последнем, несмотря на то что на Хаджаре живого места от крови и порезов не было, никто не сомневался. Каждый из зрителей в последнем ударе иностранца увидел кусочек собственной смерти.

Шакар убрал палаш в ножны и повернулся к Хаджару и островитянину. В глазах караванщика не было особой радости. Несмотря на то что в этот раз ему удалось заполучить в охрану двух весьма крепких ребят, он все же ощущал, как подвел племянника. На Шакха в этот момент было страшно смотреть.

Казалось, у мальчишки вся жизнь рухнула в одночасье. Да и Ильмена выглядела не лучше. Видимо, если что и объединяло этих двух, так это желание сбежать из родного города и отправиться в опасное путешествие.

– Завтра на рассвете я буду ждать вас у южных городских ворот, – сухо произнес Шакар, – не опаздывайте.

Подняв с песка кафтан и повязав на волосы тюрбан, адепт забрал с собой племянника, и те удалились в сторону ближайшего кабака. Вернее того, что в Лидусе являлось бы кабаком, а здесь называлось так заумно, что у Хаджара язык не поворачивался произнести.

Следом ушла Ильмена, напоследок бросив в сторону Хаджара полупечальный, полузаинтересованный взгляд. Хаджар же, вздохнув, почесал дрыхнущую Азрею за ухом, оделся и отправился в противоположную от Шакха и Шакара сторону. Не то чтобы он их избегал, но считал, что достаточно потрепал нервы мальчишке.