Любой другой назвал бы всё выдумкой и давно махнул рукой, однако Рион пытался свести услышанное в единую картину. В дороге даже заговорил на эту тему с моряками, но те только недоуменно пожимали плечами. Все как на подбор твердили, что, хотя Хмурое море и прозвали Хмурым, и его воды действительно были больше серыми, чем голубыми, и беспокоилось оно чаще, чем у стариков ныли кости на непогоду, никаких чёрных скал в нём никто никогда не наблюдал. Море было глубоким, и бывалые морские волки отлично знали, что надо хорошенько постараться, чтобы нарваться на мель.

Но Рион и тогда не сдавался. Проигнорировав желание Ирис отправить его на одном из тех кораблей, которые спасли жизни людей Гайларда Стернса, Рион поднялся на борт небольшого торгового судна и, заплатив капитану солидную сумму серебром, потребовал сменить курс и пройти именно тем, каким могли идти корабли Стернса. Курс сменили, но весь путь по морю от Берлау до Нолфорта прошёл в непонятках и раздумьях, и ни одной скалы обнаружено не было.

Пришвартоваться в Порте торговое судно не смогло: капитан не располагал нужным разрешением. Вместо Порты причалили к берегам одной из деревушек, где Рион смог выторговать себе лошадь, после чего отправился верхом в Торренхолл. Трактир попался по дороге случайно, но очень кстати. Хотелось и пить, и есть, а прежде всего посидеть в тишине и подумать, поэтому отсутствие почитателей Риона больше радовало, чем напрягало. Валяющийся же в углу пьяница, пусть и дебошир, был не в счёт: угрозы он не представлял, как и интереса тоже.

Рион перевернул страницу книги. Ничего нового из прочитанного он так и не узнал: особенности жизни, питания и размножения многоликих крестолапок он и без книги знал наизусть. Даже видел одну в далёком детстве. Та схватила языком муху, прожевала и, почуяв, что Рион вот-вот накроет её самодельным сачком, обратилась той самой мухой, которую только что съела, и даже сачок был ей не помехой. Ловко вылетев через дырку в сетке, она оставила Риона недоумевать на месте.

С той поры Рион больше не встречал крестолапок. Говорили, что их вид ещё жив, что прячется где-то в скалах и среди камней, но, как бы Рион ни желал найти хоть одну из них и выпотрошить для исследования, ни одной так и не обнаружил.

Груда тряпок в углу зашевелилась, и раздался тяжёлый вздох. Так обычно просыпаются пьяницы после попойки, ощущая сильное головокружение, ужасную сухость во рту и предчувствуя занесённую над их головой скалку, которую уже держит за спиной сварливая жена.

Рион повернул голову на шум. Тулуп был сброшен, тряпки разлетелись в разные стороны, и на всём этом ворохе сидел молодой человек: крепко сложенный, загорелый, с давно небритой щетиной на лице и спутанными волосами, в которых можно было отыскать даже собранную с пола паутину. Отфыркавшись от пыли, он потянулся, почесал бок, встал, прошёл, шатаясь, к столу, за которым сидел Рион, шмякнулся на скамью, схватил кружку, ещё наполовину полную пива, приложился к ней и стал жадно пить. Когда выпил всё до последней капли, жахнул ей об стол и вытер губы.

– Ещё? – вежливо поинтересовался Рион и на всякий случай закрыл и отодвинул ценную книгу в сторону.

– А можно? – прохрипели в ответ.

– И даже две. – Рион щёлкнул пальцами и крикнул хозяину, высунувшему морду из-за деревянной перегородки: – Ещё пива. Две… Нет. Три кружки. Меня тоже мучает жажда, – добавил он, уже глядя в глаза пьяницы. – Жара на улице страшная.

– Если ты угощаешь…

Насчет угощения Рион не уточнил, зато придвинул к пьянице тарелку с лепёшками.