Всю дорогу до покоев господина Риновар и Рики молчали. Девушка совсем запуталась в правилах игры при дворе, а старый слуга вспомнил, что до высокой должности он дорос именно благодаря своему умению молчать, не вникать в дела хозяина, если того не требуется, и уж тем более его не осуждать. Последнее временами давалась сложно, но с годами Риновар закалил в себе равнодушие и порой ловил себя на мысли, что, задумай Стернс на его глазах проткнуть пикой ребёнка, он не посмел бы перехватить руку милорда.

Сегодняшний каприз удивил: Риновар скорее сделал бы ставку на двух шлюх, чем на невзрачную девочку, с помощью которой хозяин собрался этой ночью утолить голод, но, возможно, страстные девицы с пышными бёдрами и выразительной грудью ему приелись, и захотелось чего-то свежего, невинного. С запахом ветра в волосах и покорным взглядом. Точного ответа Риновар не знал, но был уверен, что утро покажет. А стены всё услышат и расскажут.

В комнате зажгли свечи. Не много, но достаточно, чтобы найти застёжки на одежде и расстегнуть их, готовясь к ночи. Потом принесли глубокую миску, кувшин с тёплой водой и полотенцами. Служанка, поставившая всё на низкий столик, мимоходом взглянула Рики и про себя хихикнула. Самого смеха Рики не расслышала, но успела заметить, как предательски дрогнули уголки губ одетой во всё серое девчушки.

Зачем принесли воду, Рики догадалась. Пусть опыта в этих делах не было совсем, но месяц, проведённый среди мужланов в казармах Швидоу, дал о себе знать. Пошлых рассказов, когда смаковались даже самые мелкие детали, Рики успела наслушаться по десять за вечер. Богатые мужчины часто наказывали провинившихся слуг: одних пороли, с непокорностью других расправлялись иными способами. Но спуску не давали никогда и никому.

Мог ли Гайлард Стернс быть исключением из того вороха властных богачей, успешно и умело пользовавшихся слабостью женщин и бесправностью слуг? Вполне, если бы он того захотел. Но косой взгляд Риновара, закрывавшего за собой двери, говорил об обратном, а поджатые губы, с которых не слетело ни одного ответа ни на один вопрос, только подтвердили догадки.

Рики присела на краешек неудобного кресла у столика. Время шло, воспоминания о спокойных деревенских буднях, когда за неё всегда мог постоять брат, когда не надо было притворяться и молчать, а можно было говорить смело и всё, что думаешь, жгли сердце. Оно ныло нещадно и призывало пойти на поводу у страха, выбежать из комнаты и, пока никто не спохватился, бежать подальше из Торренхолла. В лес, к морю, к озеру. Куда угодно, где никто не найдёт. Ни Стернсы, ни Швидоу, ни даже брат. Но ноги почему-то как к полу прилипли и не решались даже на крохотный шажок. Один страх перевесил страх второй; Рики окончательно сдалась и всхлипнула.

Время шло, свечи догорали, месяц плыл по небу, а ветер колыхал макушки деревьев, подвывая в трещинах в камне замка. Глаза слипались. Несколько раз Рики ловила себя на том, что уже подложила руку под голову и даже покемарила минут пять-десять. Принесённая вода давно остыла. От мысли, что придётся гнать служанок за новым кувшином и ещё раз терпеть косые взгляды, по телу пошли мурашки.

За дверью послышались шаги. Кто-то не стеснялся громыханием сапог разбудить половину замка, при этом ещё громко говорил, отдавая распоряжения на завтра. Сообразить, кто это был, было несложно, и Рики поняла, что час расплаты настал.

Гайлард медлил и в спальню не входил. Рики даже заметила, как двинулась дверь, собираясь распахнуться, но не открылась. Дверную ручку крепко держали с той стороны и тянуть со всей силы пока не собирались. Гайлард был не один. Рики прислушалась.