«Маму очень я люблю
С нею песенку пою
Маму очень я люблю
С нею песенку пою….

И лучик солнышка ловить

Нельзя без мам на свете жить»

Уставился на источник звука. Рыжая зараза, обладательница писклявого голоса поймала мой взгляд, но даже не шелохнулась, чтобы выключить эту убогую мелодию звонка.

- Выключи, — прохрипел зло я, почти в лицо девчонки.

- Это не моё! – подняв подбородок, дерзко, совсем другим голосом, не таким как я запомнил в первую нашу встречу, произнесла она.

- Я сказал, выключи! – еще жестче произнес, голосом, которому даже взрослые мужики не смели перечить.

- Это Сенин телефон. Я к ней в сумку не полезу, — в тон мне жестко, выдала пигалица.

- Где она? – не сбавляя оборотов, поинтересовался у подружки лупоглазой слезомойки.

- Выступает с докладом. Скоро выйдет. Не нравится, иди своей дорогой. Кто заставляет слушать? – сказала очевидные вещи и спрыгнула с подоконника.

Отвернулся от нее, стараясь успокоится. Но вместо этого наткнулся взглядом на хозяйку телефона. Которой только что, очень настойчиво, звонила родительница. Она, как и в прошлый раз, встретившись со мной взглядом, сильно напугалась. Глаза, что сказать по-честному, и так были внушительных размеров, расширились просто до невероятного. Девушка застыла. Будто она моль на потолке, а у меня в руках тапок. Такую реакцию на себя списал на то, что я был сам в ярости. А со слов моего близкого окружения – это зрелище не для слабонервных.

Откуда-то в поле моего зрения опять появилась рыжая засранка и стала теребить застывшую девушку.

- Есения! – услышал знакомое имя.

На него отреагировала испуганная моль.

«Значит это ты подающая надежды в науке первокурсница? Ну посмотрим, о науке ли ты будешь думать через год. А точнее о той ли науке? » - зазвенела злая мысль в мозгу, еще больше натягивая и без того звеневшие от напряжения нервы.

Девчонки отвлеклись на декана. А я направился к машине. Ни про какие лекция в тот момент я не вспомнил. Просто не мог. Потому что срочно нужно было потушить вулкан, проснувшийся внутри. Иначе я уже буду не «Железным человеком», а разбушевавшимся монстром.

Как дошел до машины не знаю. Ноги сами несли меня подальше от людей. Захлопнул дверь и уронил голову на руль. А сам проваливаясь в детские воспоминания:

«Я тогда бежал домой. Первый класс не стал для меня особым периодом в моей жизни. Я ходил в школу нехотя. Потому что вопреки маминым словам: «Сынок, просто дети еще маленькие, они повзрослеют в школе, и поймут, что обзываться плохо. Главное не принимай близко к сердцу» - говорила она мне в детском саду, когда дети дразнили меня «черножопым». Дети не повзрослели. Наоборот, стали изобретательнее и злее. Но не это в тот день гнало меня домой. А то настроение, с которым мать провожала меня в школу. Я знал все ее повадки наизусть. Но уговаривал себя, что в этот раз, возможно, ошибся. Я был ребенком. Дети верят в чудеса.

Но чуда не случилось. Когда я влетел на кухню, то ожидаемо, оказался там не один.

- О, ученик! – ухмыляясь проговорил мужчина невысокого роста и, явно, нерусской наружности.

Он осмотрел меня сканирующим взглядом. И поймал мой взгляд на своем пахе.

- Секи суть! Ешь хаш, отращивай хрящ! – гордо проговорил он и поправил то, что еще не опало, но явно хорошо сдабривалось когда-то хашем, - Ты уже большой пацан, слушай сюда! Дам тебе совет, который поможет тебе в жизни. Главное, что тебе надо отрастить, натренировать, и холить и лелеять – это хрящ. Если он будет в норме, то и ты будешь в шоколаде. – похлопал меня по плечу и ухмыльнулся.