Иоланта покорно кивнула, спрятала в карман кожаный ремешок, что последние три дня занимал все ее внимание, и потащила тяжёлую корзину по узкой извилистой дорожке, утопающей в весенней слякоти с комьями заиндевевшей глины и льда, который не спешил таять, несмотря на то, что весеннее солнце припекало изрядно.

Скользя и спотыкаясь, она благополучно добежала до огромной расщелины в земле, скрытой исполинскими корнями престарелых дубов, и спрыгнула в прохладное нутро. Стала спускаться по шаткой конструкции, напоминавшей лестницу, к сердцу горы Туманов, где трудились каторжники Ильги. Зная каждый камушек и ямку под ногами, она направилась в полутьме, подсвечиваемой скудными огарками свечей за мутными слюдяными стеклышками, на звуки кирки, разбивающей горную породу.

– Иоланта! Моя птичка прилетела!

Девушка смущенно улыбнулась здоровяку Илбреку, наверное, самому крупному из всех, кого ей доводилось видеть, и протянула ему сверток со скромным угощением: куском зерновой лепешки, бутылью мутной воды и черпаком подгоревших овощей, которые вытряхнула на дно его грязной миски.

– Спасибо, птичка! – Здоровяк разместился на ближайшем валуне, гремя цепью, что сковывала его ноги, и улыбнулся в густую бородищу. – Как сегодня погода?

– Дождь собирается,– слукавила Иоланта, передавая другим заключенным их жалкий завтрак.

– Дождь, – вздохнул Илбрек и мечтательно закатил глаза.

Иоле было непонятна страсть мужчины к небесным слезам, но она не упускала возможности его порадовать. Хотя скоро лгать уже не придется, ведь через две луны у Илбрека истекает срок заключения и он сможет насладиться дождем столько, сколько будет угодно. Ведь дождь, снег и непогода – вечные спутники Срединных земель.

– Эй, людское отродье, чего так мало? – прокряхтел дварф Серобород и кинул в девушку тарелкой с недоеденным месивом. Тарелка упала возле ее ног и обрызгала подол зеленого шерстяного платья. Единственной приличной вещи, которую Иола надевала лишь для выхода в поселение и в знаменательные для себя дни, такие, как сегодняшний. Но расстроиться она не успела: Илбрек вскочил на ноги, роняя и растаптывая свой завтрак, схватил приземистого дварфа за грудки и со всей силы встряхнул:

– Ах ты, болотная хмарь! А ну, повтори!

Дварф не испугался огромного бородача с заостренными ушами и придавлено пропищал, болтаясь в великанских кулачищах:

– Все знают, что люди – воры: несут все, что плохо лежит! Не удивлюсь, если она нас объедает! Ты посмотри, какая она упитанная и как жадно блестят ее глаза!

Лицо великана исказилось гневом.

– Упитанная?! Вот эти кожа да кости – упитанная?! – Он взревел и хотел было впечатать дварфа в стену, но испуганная Иола успела его остановить, положив хрупкую ладошку на плечо:

– Не нужно. Он прав, еды действительно мало.

– Это не значит, что он может тебя оскорблять, птичка! – как несмышленышу, пояснил великан, но гнев поумерил.

– Прошу, отпусти его.

Илбрек нехотя разжал пальцы, и дварф грузно шлепнулся на земляной пол. А когда понял, что свободен, отполз в свой угол, злобно нашептывая себе под нос гадости.

– Упитанная… – фыркнул великан, покачивая головой. – Да у индюшки и то больше веса, чем у моей птички!

Стараясь не терять самообладания, Иола натянуто улыбнулась и стала расторопнее опустошать корзину, раздавая еду уже притихшим заключенным, большинство из которых явно разделяли взгляды своего собрата.

Отдав предпоследний сверток, девушка поспешила сбежать из-под их цепких и неприязненных взглядов.

– А где Айлех?

– Там. – Илбрек небрежно махнул в сторону одного из туннелей. Иола подобрала подол и побежала в указанном направлении за мерцающими огоньками, что излучали камни, торчащие из стен. Криолики хоть и были тусклыми, но их вполне хватало, чтобы освещать темные подземелья. В какой-то момент свет резко оборвался, и перед ней появилось тележка, наполненная булыжниками. Иола нахмурилась, не решаясь вступить в темноту, и тихонько позвала: