– Излечение идет быстрее, раны затягиваются, не оставляя шрамов, мази и настои, сделанные под напев, становятся чудодейственными.

– И когда ты поешь, – Райнхард хмыкнул, – излучаешь сияние. Кожа, волосы, глаза…

– Только волосы.

– Ах да, забыл, ты же наполовину альвийка, – поправился альх, на миг представляя, как пшеничные пряди отливают неземным светом. Когда-то ему так часто приходилось видеть это сияние, что сейчас он легко представил, как мягкий свет тысячи крохотных звезд обрамляет тонкие черты. Поймав себя на этих мыслях, альх качнул головой, прогоняя образы из прошлого, и вновь сосредоточился на призыве Плута.

– Но я могу не петь. И тогда я…

– Умрешь, – бесцветно бросил мужчина, досадуя, что вообще начал этот разговор. Ведь ему нет никакого дела, куда и с кем отправится девчонка. И что с ней в конечном итоге приключится. Хоть в Ледяные Чертоги, где, в принципе, ей и место.

– Но почему?

– Потому что не поющий альв – мертвый альв! – резко бросил стихийник, поставив на этом разговоре жирную точку. Дальше он уже не слушал, что говорит за его спиной полуальвийка, он вновь призывал Плута, который почему-то его игнорировал.

Понимая, что выбора нет и ему придется тащить духа насильно, теряя драгоценные крупицы энергии, Райнхард громко выругался, заставив девчонку за его спиной вздрогнуть. Достал из-за пазухи прозрачный осколок кварца с выгравированными символами и незаменимый ритуальный кинжал, без промедлений резанул по своей огрубевшей ладони, сжал камень и прошептал истинное имя фамильяра, не то, что он придумал, когда дух был вытащен из глубинных пластов реальности, а истинное, которым нарекло его само мироздание:

– Дюббук!

Символы на камне, напитавшись кровью, вспыхнули багрянцем, и тогда Райнхард, почувствовав поток, связывающий его и духа, со всей силы дернул существо на себя, не заботясь о том, что в этот момент Плута ударило по голове словно обухом. Не прошло и мига, как серое нечто, без конца меняющее форму, явилось перед мужчиной.

– Зачем же так больно?! Я уже шёл к вам.

– Но не спешил.

– А что, мы куда-то торопимся?! Сами сказали, что до утра еще много времени.

– Было, пока нас не заперли и не возвестили на всю округу, что в городе появилась еще одна нечисть.

– А, да, что-то слышал, – притворяясь дурачком, протянул Плут. Но получил новый удар по голове, страдальчески закатил глаза и, став дымкой, нырнул в замочную скважину, конечно, не забывая причитать о своей несчастной судьбе.

Замок щелкнул.

– И стоило из-за такого пустяка меня призывать?! Сами бы справились. Не такие уж и страшные двери.

Райнхард помрачнел. Без сомнения, справился бы, если бы не воспаленная рана на бедре, что обжигала огнем, и отравленная кровь, ухудшающая самочувствие. Он не знал, но догадывался, что оружие, которое в него воткнули, было смазано какой-то дрянью и теперь медленно отравляло кровь, заставляя чувствовать немощь. Лишь усилием воли он держал себя в руках, а ситуация, из которой нужно было срочно выбираться, не давала мужчине закрыть отяжелевшие веки и припасть к полу. Иначе это будет последнее, что он сделает в своей жизни.

Девушка сдавленно пискнула. Мужчина и фамильяр мгновенно обернулись.

– А-а-а, это та девица? – оживился Плут, подлетая ближе. – Кажется, в прошлый раз ты зарекался спасать всяких прелестниц.

– Закрой пасть.

– Хотя… было бы что спасать: ни кожи ни рожи. И стоило из-за этого…

Окровавленной рукой стихийник поймал его за длинную морду и с силой сдавил. Пока призыв на крови действовал, дух мог ощущать физическое воздействие, и, несмотря на то, что существо было эфемерным, боль от захвата Плут почувствовал и болезненно пискнул, прикусив язык.