– Соглашение запрещает нам откусывать людям головы, – сказал новоперекинувшийся голосом скрипучим, словно ржавые петли. – Но не буду притворяться, что забыл, каковы они на вкус.

Сыны были бы рады любому предлогу для того, чтобы избить саара, но тот, что он им дал, оказался настолько ужасным, что они на мгновение изумленно застыли.

А потом толпа с диким ревом ожила. Сыны ринулись на новоперекинувшегося и впечатали его в перила.

Я успела заметить, как по его лбу заструилась серебристая кровь, но тут толпа сомкнулась вокруг меня, и я потеряла саара из виду.

Расталкивая людей, я принялась выискивать кустистые темные волосы и орлиный нос Ормы. Толпе, чтобы наброситься на него, только и надо, что разбить ему губу и заметить блеск его собственной серебристой крови. Я позвала его по имени сначала громко, потом очень громко, но в этом переполохе ему было меня не услышать.

Со стороны собора послышались крики; на площади раздался торопливый стук копыт. Зашумели волынки – наконец-то явилась стража. Сыны святого Огдо бросили шляпы в воздух и растворились в толпе. Двое прыгнули через перила моста; раздался одинокий всплеск.

Орма сидел на корточках перед помятым саарантрасом. Я бросилась к нему против течения разбегающейся толпы. Обнять не осмелилась, но облегчение мое было так велико, что я опустилась на колени и взяла его за руку.

– Спасибо Всесвятым!

Орма стряхнул мою руку.

– Помоги мне поднять его, Серафина.

Я перебралась на другую сторону и взяла новоперекинувшегося под руку. Он тупо уставился на меня; голова перекатилась на мое плечо, вымазав мне накидку серебристой кровью. Я затолкала отвращение в глубь сознания. Мы подняли раненого саара на ноги и поставили прямо, но он отмахнулся от нашей помощи и встал, покачиваясь на морозном ветерке.

Капитан стражи, принц Люциан Киггс, шел к нам, и люди расступались перед ним, будто волны перед святой Фионнуалой. На нем по-прежнему было траурное белое облачение – короткий плащ с длинными широкими рукавами, но горе на лице принца уступило место показательному раздражению.

Я потянула Орму за рукав.

– Пойдем.

– Не могу. В посольстве зафиксировали сигнал с моей серьги. Нужно оставаться рядом с новоперекинувшимся.

Мне не раз приходилось видеть незаконнорожденного принца при дворе, но только издалека, в переполненных залах. Он имел репутацию проницательного и упорного следователя, все время работал и не был столь же общителен, как его дядя Руфус. Он не был и столь же красив – никакой бороды, увы – но, увидев его вблизи, я почувствовала, что ум, которым светились его глаза, с лихвой восполнял этот недостаток.

Я отвернулась. Псы небесные, у меня все плечо в драконьей крови!

Принц Люциан не обратил внимания на нас с Ормой и, тревожно хмуря брови, сказал новоперекинувшемуся:

– У вас кровь!

Тот поднял голову, давая себя осмотреть.

– Все не так страшно, как выглядит, ваша светлость. В человеческих головах очень много кровеносных сосудов, которые легко лопаются…

– Да-да. – Принц, прищурясь, поглядел на рану и жестом приказал одному из своих людей поторопиться с водой и чистой тканью. Новоперкинувшийся открыл флягу и вылил воду прямо себе на голову. Она бесполезными ручейками потекла вниз, намочив ему камзол.

Святые на Небесах, он сейчас заработает обморожение, а сливки гореддской знати стоят вокруг и ничего не делают… Я выхватила тряпку и флягу из рук покорного саара, смочила ткань и показала, как промокать ею лицо. Он последовал указаниям, и я снова отступила назад. Принц Люциан сердечно кивнул в знак благодарности.