– Мы предпочитаем не бороться с собственным народом. Можете считать это еще одной нашей причудой, – ответил принц Люциан, мрачно улыбнувшись. – Быть может, мы не умеем усмирять чувства разумом так, как вы. Быть может, чтобы побороть страх, нам требуется не одно поколение. И все же это не я сужу о целом народе по действиям малой его части.

Но Эскар была непреклонна.

– Ардмагар Комонот получит мой отчет о событиях. Есть вероятность, что он отменит свой предстоящий визит.

Уголки губ принца поднялись в улыбке, будто белый флаг.

– Если он останется дома, у меня будет намного меньше хлопот. Как любезно с вашей стороны так беспокоиться о моем благополучии.

Эскар по-птичьи наклонила голову, но тут же стряхнула недоумение и приказала своим подчиненным забрать Базинда, который добрел уже до конца моста и теперь терся о перила, словно кошка.

Тупая боль за глазницами превратилась в настойчивую пульсацию, словно кто-то там колотил, чтобы его выпустили. Недобрый знак… голова у меня никогда просто так не болела. Не хотелось уходить, не вызнав, что же такое маленькая побирушка дала Орме, но Эскар отвела его в сторону, и они принялись тихо переговариваться, склонив головы друг к другу.

– Должно быть, он отличный учитель. – Голос принца Люциана раздался так неожиданно и так близко, что заставил меня вздрогнуть.

Я молча слегка поклонилась. Разумней не обсуждать Орму ни с кем, а особенно с капитаном королевской стражи.

– Иначе и быть не может, – продолжал принц. – Виридиус всех нас изумил, выбрав в помощницы женщину. Не то чтобы женщина не справилась с этой должностью, просто Виридиус старомоден. Если уж вам удалось привлечь его внимание, вы, видно, проявили выдающиеся способности.

На этот раз я присела в реверансе, но он не подумал замолкать:

– Ваше выступление растрогало всех. Уверен, вам наперебой это говорят, но во всем соборе не осталось никого, кто бы не прослезился.

Конечно. Кажется, пора расстаться с той уютной порой, когда меня никто не знал. Это мне за то, что ослушалась папиного совета.

– Спасибо, – сказала я. – Простите, ваше высочество. Мне нужно поговорить с учителем по поводу… э-э-э… трелей…

И я отвернулась от него. Верх грубости. Мгновение он еще помаячил у меня за спиной, а потом двинулся прочь.

Я бросила взгляд через плечо. В последних лучах заходящего солнца его траурные одежды казались почти что сделанными из золота. Он принял поводья из рук одного из воинов, с балетной грацией вскочил в седло и направил отряд обратно.

Я позволила себе секунду помучиться мыслью о том, что неизбежно заслужила его презрение, а потом затолкала ее в глубь сознания и подошла к Орме и Эскар.

Стоило мне оказаться рядом, Орма протянул руку, не касаясь меня.

– Знакомьтесь – Серафина.

Заместитель посла Эскар оглядела меня из-за своего орлиного носа так, будто бы проверяла наличие человеческих признаков по списку. Две руки: есть. Две ноги: невозможно проверить из-за широкого плаща. Два глаза, цвет тускло-коричневый: есть. Волосы, цвет крепкого чая, коса растрепана: есть. Грудь: неявная. Рост: высокий, но в пределах стандартных показателей. Румянец на щеках, яростный или смущенный: есть.

– Хм, – сказала Эскар. – Оно выглядит совсем не так отвратительно, как я себе представляла.

Орма, будь благословенно его сморщенное драконье сердце, поправил ее:

– Она.

– Разве оно не бесплодно, так же как мул?

Тут моему лицу стало так жарко, что я не удивилась бы, если б волосы загорелись.

– Она, – твердо повторил Орма, словно сам первое время не делал точно ту же ошибку. – Всех людей называют гендерно маркированными местоимениями независимо от способности к размножению.