Абдо разжал одну руку, не выходя из стойки.

Рыночная площадь была забита людьми. Повозка со статуей Санти Агнести свернула к ее розовому храму, украшенному изображениями птиц, коров и горных цветов, но толпа задержалась среди прилавков с едой, палаток торговцев и кукольников.

– Чтобы попасть в палашо, нужно свернуть налево, – крикнул Жоскан, но нашему отряду пришлось остановиться, поскольку капитан Мой издал радостный вопль, слез с лошади и попал в объятия каких-то людей, которые сжимали его ладони и дружески хлопали по спине. Когда к капитану подбегали малыши, он брал их на руки и подбрасывал в воздух, а потом целовал в лоб.

К нам с Жосканом подъехала Нэн.

– Кузен, кузина, дальняя кузина, – говорила она, указывая на селян. Казалось, что она ведет подсчет. – Как эдо у вас говоридся… дьядья.

– Не спрыгнете с лошади, чтобы с ними поздороваться? – спросила я.

– Меня вырастили в Сегош, – Нэн гордо задрала подбородок вверх. – А не чтобы коров доить.

Жоскан побарабанил пальцами по луке седла, прищурился, взглянул на небо и вздохнул:

– Солнце уже почти садится. Мы в любом случае не стали бы искать вашего итьясаари в темноте.

Я только открыла рот, чтобы его приободрить, когда меня перебил Абдо: «Мадамина Фина, Малыш Том где-то рядом. – Абдо смотрел на восток. Он выгнул шею, словно это помогало ему смотреть сквозь дома. – Его сознание странного цвета. Как будто там целый водоворот».

«Поняла». Я прикинула, не стоит ли оставить капитана здесь и отправиться за Томом маленьким отрядом. Конечно, этот итьясаари был силен и выглядел устрашающе, но он не внушал мне чувства опасности.

Мой пробирался к нам через толпу, крича что-то по-нинийски. По его тону и недовольному взгляду Нэн я догадалась, что он дразнит дочь за то, что та не поздоровалась с кузинами.

– Поиграете для нас на флейте, Серафина? – громко попросил он, перейдя на гореддийский. – Устроим представление для моих кузин. Мы с Абдо можем станцевать салтамунти.

Я замерла в нерешительности, но Абдо уже с энтузиазмом спрыгивал с лошади.

«Да, давайте так и сделаем! Это просто идеально. Малыш Том услышит вашу игру и сам к нам придет».

«Ты же понимаешь, что он на самом деле не малыш, – сказала я, задумываясь о том, как жители моего сада выглядели в глазах Абдо, если сам сад казался ему чем-то другим. – Он может напугать людей».

«Если что, Восьмерка всех защитит», – разуверил меня он и, взяв Моя за руку, потащил его в самый центр площади.

Я спешилась и полезла в седельную сумку за флейтой. Жоскан осознал, что Мой не шутит, и тоже спрыгнул на землю, после чего поправил дублет и представил нас толпе, используя самые высокопарные выражения. Селяне освободили нам центр площади, взволнованно переговариваясь друг с другом. На их розовых лицах был написан жгучий интерес.

Мой бросил свой шлем Нэн и стал напротив Абдо, подняв руки вверх. Вместе они представляли собой забавный контраст: низкий и высокий, худой и дородный, темный и светлый. Когда я заиграла упражнение, чтобы разогреться, Абдо топнул ногой, театрально выказывая свое нетерпение. Я сделала глубокий вдох и мысленно пожелала нам удачи. В следующую секунду грянул неистовый салтамунти.

Это танец, изобилующий гимнастическими трюками и мужественными позами, был создан для солдат и крепких фермеров. Яростно улыбаясь, Мой двигался так, что его сапоги и нагрудник сверкали на солнце. Отсутствие элегантности с лихвой окупалось его задором и азартом. Абдо, наоборот, исполнял все па с необыкновенным изяществом, но ему не хватало дородности, чтобы справляться с позами. Они оказались на удивление хорошей командой. Мой скакал и топал ногами, в то время как Абдо делал кувырки вокруг него. Толпа одобрительно гудела и свистела.